Никколо смотрит на Дарио так: —о чем, черт возьми, ты думаешь?!

Затем он снова поворачивается к Адриано.

— Дело вот в чем: как только ты выманишь Меццасальма, ты не должен позволить ему узнать, что отец Бьянки у нас, и не должен позволить ему понять, что мы уже знаем о Риме, Венеции и прочем. Иначе все будет кончено.

— Но ты уже сделал кучу звонков их консильери, — протестует Адриано. — Если Меццасальма поддерживает с ними контакт, разве не будет очевидно, что мы знаем?

— Нет, потому что я замел следы. Я обзвонил всех консильери во всей Италии. Очевидно, что генуэзцы с нами, потому что Алессандра — их внучка, а вот остальные — на волоске. Кто-то нейтрален, кто-то не поверил, кто-то сказал, что верит… но только Рим, Венеция, Сицилия, Неаполь и Милан не захотели со мной разговаривать. Так что не сообщайте Меццасальма, что МЫ знаем, почему они не хотят со мной разговаривать.

— Хорошо.

— У меня есть одно условие, чтобы стать частью плана, — говорю я.

Никколо поднимает бровь.

— Какое?

— Что бы ни случилось… вы должны обеспечить безопасность моих родителей. До конца их жизни, если понадобится.

Никколо одаривает меня крошечной улыбкой, которую я расцениваю как уважение.

— Дон Розолини?

— Считай, что сделано, — говорит Дарио. — Я клянусь в этом своей семьей и жизнью моих будущих детей.

— Тогда я согласна, — говорю я.

— Дон Розолини, — хрипло говорит мой отец, — прошу вас, я умоляю вас…

— Ваша дочь права, синьор Леттьери, — ровно отвечает Дарио. — Ее план — лучший. И вы не должны отвергать жертву, которую она готова принести ради вас.

— Сэр, ни один отец не должен хоронить своего ребенка, — говорит папа, и слезы текут по его щекам.

В этот момент мое сердце обрывается.

— Я согласен, — тихо отвечает Дарио. — И я никогда не хотел бы хоронить своего брата… но он готов рисковать рядом с ней. Так что мы оба должны уважать их желания.

Моему отцу нечего на это сказать.

— Что ж, — говорит Никколо, — я понимаю, что это не самая радостная нота, но предлагаю присоединиться к Алессандре и синьоре Леттьери в гостиной. Мы с Дарио поговорим с Адриано и Бьянкой утром, когда я еще раз обдумаю план. А пока давайте постараемся забыть о завтрашнем дне и просто наслаждаться сегодняшним вечером.

— Сначала я должен поговорить с дочерью, — просит отец.

— Это твое право, — отвечает Никколо.

— А потом мне тоже нужно поговорить с ней, — мрачно говорит Адриано.

— Не знаю, есть ли у тебя это право, но пусть будет так, — разрешает Никколо. — А теперь пойдемте к дамам, пока они не начали думать, что мы затеяли что-то нехорошее.

Глава 68

Бьянка

После ужина отец остается со мной один на один и пытается убедить меня не делать этого.

Я спорю с ним, не повышая голос. Не могу сказать, что я его убедила, но, по крайней мере, отстояла свое мнение, к тому же мне удаётся добиться от него обещания.

— Ты не расскажешь маме, хорошо? Поклянись мне.

Папа жалко кивает.

— Она не должна об этом знать… она ужасно расстроится. Я и сам в полном расстройстве, зная, что ты собираешься сделать.

— Все будет хорошо, — говорю я ему. — Адриано будет меня охранять.

Он смотрит на меня с сомнением.

Я вспоминаю, что Адриано сделал в гостиничном номере еще до того, как узнал меня.

И я вспоминаю, что он сделал с теми двумя наркоманами в переулке.

Я слегка вздрагиваю…

Но если кто и может защитить меня в ближайшие дни, так это Адриано.

— Он защитит, — настаиваю я. — Он оберегал меня и в худшие времена, и я на собственном опыте убедилась, на что он способен. Поверь мне.

Мой отец все еще не выглядит убежденным.

— Ты должен позволить мне сделать это, папа. Единственная альтернатива — ты отправишься во Флоренцию… и они убьют тебя, как только увидят.

Слезы наворачиваются на его глаза, и он крепко обнимает меня.

— Хотел бы я, чтобы никогда не играл в азартные игры… никогда не играл в карты, никогда не брал в руки кости, никогда не делал ни одной ставки.

Нас двое.

Но я не говорю ему об этом.

Вместо этого меня посещает другая мысль.

Я собираюсь сыграть в азартную игру со своей жизнью.

Что отец, что дочь.

По крайней мере, у меня есть туз в рукаве…