– Тебе это не по силам. Нужно послать кого-то другого. Эта дама сделала из тебя отбивную, Каджун.

– Я справлюсь.

Пока Дарелл одевался, комната вокруг него ходила ходуном. Был разгар дня. Лотос помогла ему с носками и туфлями. Как приятно было снова влезть в свою одежду! Солнечные очки где-то потерялись, и он попросил их у Ханнигана. Ханниган сразу выставил счет:

– Они стоили мне шесть баксов.

– И еще мне необходимо новое оружие.

– Ты предпочитаешь "S&W", но у нас его нет.

– Я возьму любое, кроме кольта 45-го калибра армейского образца. Слишком много канцелярских крыс с ним разгуливает.

Ханниган дал ему браунинг. Принесли завтрак, и Дарелл жадно на него набросился. После третьей чашки кофе он уже чувствовал себя лучше. Выпив три таблетки аспирина, чтобы снять боль, он выдвинул последнее требование.

– Деньги, Рэйф. Все, что есть в наличии.

На Ханнигана больно было смотреть.

– Не знаю, предусмотрено ли это бюджетом, Сэм.

– Напрягись немного. Сколько у тебя с собой?

– Пара сотен, кажется. Я не уверен.

– Сосчитай. Когда человек не может точно сказать, сколько у него в бумажнике денег, – это признак пресытившегося общества. Следует стыдиться такого преуспеяния.

– Это мои собственные деньги, – сетовал Ханниган.

Пересчитывая их, он отнюдь не выказывал энтузиазма.

"Ройал Тегеран" они покинули после обеда. Ханниган ловко все организовал. Они воспользовались черным ходом, выйдя к стоянке через кухню. Там ждал припаркованный "триумф". Лотос, на мгновение нахмурившись, быстро скользнула за руль, а Дарелл осторожно опустился на тесное сиденье рядом с ней.

– Я немного нервничаю, – призналась девушка. – Не понимаю, что на меня из-за вас нашло. Чувствую себя потерянной.

– Как твоя рука?

– Сейчас только немного побаливает.

Доктор наложил шину на сломанный палец. Она неуклюже взялась за руль, но, приспособившись к "Триумфу", продемонстрировала приличное вождение. Никто не пытался их остановить. Ни один полицейский им не просигналил, когда они покинули широкие проспекты Тегерана и поехали на север. Дарелл откинулся на спинку сиденья и надел солнечные очки, надеясь, что по пути их не ждут засады. Им везло. Если бы поднялась тревога из-за полковника Сааджади, это стало бы не столь очевидно.

Дорога петляла на восток, а затем на север, пересекая Эльбурский хребет. До Бабула на каспийском побережье, не было и двухсот миль. В отделении для карт Лотос обнаружила шарф и повязала им свои густые волосы. Пока они ехали, шарф развевался позади нее подобно яркому вымпелу. Юное лицо было серьезным.

– Что со мною будет, мистер Сэм?

– Надеюсь, ничего.

– Я имела в виду, когда все закончится.

– Ханниган о тебе позаботится.

Ее раскосые глаза печально смотрели на него.

– Но ведь из-за вас я оставила свою привычную жизнь.

Она помолчала.

– Я знаю, вы меня не любите, и даже не очень за меня беспокоитесь, и я вас понимаю. Я с вами слишком открыта и не умею сдерживать эмоции.

Она говорила по-английски со старательностью ученицы.

– Неважно, я не хочу, чтобы вы сейчас из-за меня отвлекались. Я буду помогать вам, чем смогу. Я так счастлива, что избавилась от этой женщины.

– Расскажи мне о мадам Ханг, – предложил он.

Ее слова заполняли важные пробелы в досье, которое он читал в Вашингтоне, на Аннаполис-стрит, 20. Та-По был не просто шефом разведки в силовой иерархии Пекина. Он интересовался ракетной техникой и использованием баллистических ракет в космическом пространстве. Делами разведки в действительности занималась мадам Ханг. В последнее время, объясняла Лотос, он все чаще отсутствовал по секретным делам, связанным с набирающей силу ядерной программой красного Китая.

– А в чем заключалась твоя работа? – спросил он под конец.

– Я была не более чем крепостной служанкой у мадам Ханг.

– В социалистическом обществе?

Она закусила губу.

– То, что делается в личном порядке, часто противоречит идеалам нашей социалистической системы. Официально я считалась ее секретарем. Но она пользовалась мной для любой черной работы, унижала меня. Однажды она отдала меня самому Та-По и весь вечер наблюдала за этим.

Дарелл поправил очки.

– Похоже, что для сей чудной пары вполне применимо понятие равенства.

– Я счастлива, что в конце концов освободилась. Но мне страшно. Странные чувства.

По его указанию она свернула на восточную дорогу, которая вела мимо Фируз-Кух и Шахи. Выехав из горных районов в тропический Иран, они попали под ливни. Край этот оказался благодатным, зеленым ; как в калейдоскопе сменялись джунгли, болота, рисовые поля, табачные и сахарные плантации, фруктовые деревья. Лотос отдала должное чайной ферме на склоне могучей горы, откуда впервые они разглядели Каспийское море.