Кирюша, согревшись и поев, разомлел. Глазки его стали закрываться. Кажется, пронесло: мальчик даже ни разу не чихнул. Хотя люди обычно не сразу заболевают, наверное, и такие маленькие тоже, так что температура может у него подняться и завтра… Хорошо, если только температура. А вдруг что-нибудь более страшное? Воспаление легких?

Рома сам болел крайне редко и ни с чем более серьезным, чем ОРЗ, дела никогда не имел. Посему его познания в болезнях были крайне скудными и понаслышке. Он только одно понимал: нужно скорее со всем этим заканчивать! Чтобы Кирюша оказался в надежных руках раньше, чем заболеет!

Он достал карту. Им вот сюда, ткнул он в название города. Час-полтора езды.

Рома погасил лампочку, убрал карту, пристегнул Кирюшу, уже крепко спящего, и тронулся.

Ехал он медленно. Из осторожности, конечно, хватит, уже полихачили вдоволь по скользкому шоссе!

И, может, потому, что он не хотел приехать туда, куда собирался?

Все ему сегодня увиделось в ином свете. И множество вопросов принялись нырять в его мозгу, словно рыбы, выскакивающие из толщи воды. Теперь месть показалась ему лишенной оснований… Вернее, основания были, еще какие!

И все же она была неправильной.

Он вспомнил Юру. Денис обронил на ходу, что вор бросил Кирюшу в лесу только потому, что ему плач малыша мешал. Верно, «гнида» он, как назвал его Денис… Но больше всего Рому поразила несоразмерность вещей, понятий и действий. Никто не любит, когда дети плачут, даже их родители, наверное. Но из-за этого кидать ребенка на съедение лисам, на мороз?..

Вот тут она и была, несоразмерность.

И теперь его мучило чувство, что вся эта затея несоразмерна… Ничему не соразмерна, если честно.

Юра ему показался умственно отсталым. Не то чтоб совсем дебилом, а каким-то недоразвитым. Но тогда выходило, что и он, Роман, умственно недоразвитый…

Стоп, хватит! Нельзя останавливаться на середине пути! Не поедет же он возвращать Кирюшу детективу! Лиза уже пристроена, ее уже не вернуть, значит, надо довести дело до конца! Долой эти мысли, что-то он сопли распустил. Все давно решено, пути назад нет…

Нет!

Снова вспомнился Юра, и Роман вдруг понял, что не видел его с Денисом, когда тот шел к своей машине. Неужто сбежал?

Нет, если бы сбежал, Денис бы сказал! Куда же он делся? Десантник его отпустил? Не похоже на него…

Но куда же делся вор? Непонятно…

И вдруг догадка осенила его мозг. Денис оставил его в лесу! Вернее, не просто оставил, Роман видел, как он запихивал моток веревки себе в карман, когда они шли в лес!

Вот оно что… Десантник не оторвал ему ни «ручки-ножки», ни «яйца»… Он его привязал веревкой в лесу, к дереву… Да! Другого объяснения Роман не видел.

Значит, Денис оставил его там на морозе. Чтобы этот парень прочувствовал на себе, что сделал с малышом.

Это – соразмерно.

Но парень будет там умирать, долго и мучительно… И все, что он поймет, оказавшись на месте Кирюши, уже не послужит ему ничем…

А это – соразмерно?

Роман едва не повернул обратно. Он не знал, соразмерно это или нет, но подобная жестокость вызывала у него отвращение.

«А сам-то?» – снова вылез мерзкий внутренний голос.

«Заткнись», – приказал ему Роман.

Он еще некоторое время колебался: повернуть? Найти «гниду», развязать его и отпустить на все четыре стороны?

«Нет, – сказал он себе в конечном итоге. – Пусть прочувствует на собственной шкуре, что сотворил!»

…Спустя час он въезжал в нужный город. Нашел улицу, нашел дом. Встал напротив. Дело за малым: вынести Кирюшу к калитке и позвонить.

И все же он еще долго просидел в машине, уперев свою светловолосую голову в руки. Он дремал, одновременно чутко вслушиваясь в дыхание Кирюши: не кашляет? Не сопит?

…Если бы Кирюша засопел или закашлял, Рома бы, наверное, послал всю эту затею к черту.

Но мальчик спал спокойно. Решившись, Роман взял ребенка на руки. Малыш не проснулся.

Дойдя до калитки, Роман позвонил. Довольно долго он жал на кнопочку, пока не увидел, как в доме за оградой начала открываться дверь. Над ней зажглась лампочка.

Тогда Роман опустил Кирюшу на землю, тенью метнулся к своей машине, завел ее – и был таков.

Он осуществил свой план, ура…

Ура!

Радости не было.