Лет тридцать ей, самое то, страсть и опыт, а с молодыми девицами, которым лет двадцать, маета и скука. В постель засунуть не проблема, а поговорить-то не о чем, она себя сокровищем считает, и понадобятся годы и годы страданий, пока она шишек не набьет и не поумнеет. Пусть кто-нибудь другой отбивную готовит, повара для этого есть, Драме интересней сливки снимать. Если бы Карина не вызвала интерес, он связываться бы не стал, нашел другой способ получить нужную информацию. Деньги проще всего, но потом на душе бывает скверно, а вот обольстить любопытно. Тут настроиться надо, понять, чем дышит, что ценит, какие пристрастия. Если правильно подыграть, завибрирует, и сама в постель прыгнет, палкой не отгонишь. Собственные чувства в кулак, пусть звереет тигра полосатая. Будет если спрашивать: любишь? Отвечай: без памяти. Только смело отвечай, чтобы усомнилась. Припугнет разлукой, зевни нечаянно. Мол, действительно, пора. Изменой пригрозит? Вперед, так держать, прощаю заранее. Беременна? Молодец, поздравляю, кто папа? Если замуж просится, отнесись серьезно, скажи: испытательный срок, а как же? Месяц без ссор. Если выдержим, тогда в загс. Она победу празднует, что такое месяц! Да она рыбкой станет, лишь бы до загса дотянуть, а ты не теряйся, и голосом строгим: то сделай, это принеси, бумаги не трогай! А сам гуляй, веселись, водку пей с друзьями, подругам ее комплименты, те и рады стараться: как в чужое счастье перцу не насыпать? Это святое дело, подруге нагадить, и трахнуть тоже можно, а что такое? Ссориться нельзя, конечно, а про измену мы не договаривались. Подлец, негодяй! А что я говорил, рано нам жениться, семейная лодка разбилась о быт. Пошел ты к черту! Заплачет. Вот теперь можно. Валяйся в ногах, проси прощения, и в кровать ее. Ночка будет что надо. И стараться, чтобы дым из ушей, а утром ее собаками трави, палками бей, не уйдет. Про загс не может быть и речи, она усвоила табу, и все расскажет, выложит про всех, еще и сочинять будет, лишь бы преданность свою доказать. Вот чего хотел Драма от Карины, а что Борис? К утру приложится.

Как-то сразу между ними сложилась шутливая форма общения, что Карине было симпатично. Она терпеть не могла, когда мужчина в возрасте молодится, называет себя Петей-Васей, а потом заводит светскую беседу, не зная, чем даму развлечь. А Валерий Петрович, так он представился, сразу взял верный тон, вступая в непринужденный флирт с приколами. Лучше на «вы», но шутя, чем тыкать и говорить о погоде, будто бы деликатно, а мысли об одном, как бы в постель затащить. Не дождется! Данную арифметику она усвоила и знала давно. Победу он припишет себе, вроде как герой, и завтра будет гоголем ходить и по сторонам поглядывать, он такой молодец, гарем ему подавай. Ему и невдомек, что женщина была холодна, ей нужны чувства, а откуда им взяться, если едва знакомы? До симуляции она не опустится, нечего их ублажать, пусть дурочки стараются. А если окажется бестактен, как днем, когда предложил доллары, не объяснив происхождения, вроде как покупал ее, это ему дорого обойдется! Таких шуток она прощать не намерена. Хотя Карина подозревала, что никаких денег Борис ей не передавал, это старая и очень грязная история, которую вспоминать не хотелось, а лучше и вовсе забыть.

Пока прогулочным шагом шли до кафе, она выяснила три немаловажные вещи. Валерий Петрович холост, разведен, остался сын. Стандартный набор. В гардеробе он принял от нее дубленку, и она, мимоходом отметив восхищенный взгляд охранника, подошла к зеркалу, хотя прекрасно знала, что все в порядке. Надо было, чтобы кавалер успел по достоинству оценить ее черное облегающее платье, пока за стол не сели, в меру короткое, чтобы не прятать ноги, она и сапожки нарочно выбрала короткие, а в ушах и на шее брильянты, простенько и со вкусом. В зеркале она увидела лицо кавалера, с интересом выглядывающего из-за ее плеча.

– Что-то не так? – она поправила колье.

– Стразы, – с видом знатока сказал он. Вот наглец! Он пялился на украшение стоимостью в Жигули, это была, пожалуй, ее единственная серьезная ценность. – А платье. Неужто правда, от Кардена?

Карина была уязвлена, но шутку продолжила ему в тон.

– Сама сшила, – с достоинством сказала она и, повернувшись, опешила. Кавалер явился в ресторан в каком-то застиранном свитере непонятной расцветки.

– Что-то не так? – осведомился он. Игра продолжалась.

– Вас не пустят. Вы тут полы моете? – злорадно сказала она, взглядом призывая охранника в свидетели. Тот наблюдал за ними с энтузиазмом праздного зеваки, ему дела не было до их нарядов. – Валерий Петрович, могли бы и приличней одеть что-нибудь.

Кавалер сконфузился.

– Думаете, лучше снять? У меня там клевая маечка, – он сделал руками жест, собираясь стянуть свой ужасный свитер через голову, она перепугалась.

– Не надо, не снимайте! Или я уйду. А если бы в ночной клуб поехали? – запоздало сокрушалась она. – Вдруг бы я захотела танцевать? Вы бы не прошли фэйс-контроль.

– Красного пиджака не имею, я пока еще не новый русский.

– А кто же вы?

– Совсем новый, начинающий… С вами я чувствую себя юнцом, – и ухмыльнулся.

Вот гад какой! Намекнул на возраст? Что бы это значило, хамство. Но у них приколы. В это время дубовая дверь, ведущая в зал, распахнулась, из-за бордовой портьеры показался тучный метрдотель в смокинге. Завидев посетителей, он прямо засиял от счастья, спешно вышел навстречу.

– Валерий Петрович! Какие гости! – он поклонился с достоинством, но было видно, что готов чуть не в пояс кланяться, приличия удержали. – Милости просим! Вас и вашу даму, – Карину он удостоил небрежного кивка. – Отдельный столик! Или пожелаете в кабинет? Проходите, мои дорогие. Прошу! – он распахнул дверь настежь и отодвинул портьеру, как конферансье в цирке поднимает занавес.

А если бы она выбрала другое кафе: и что, везде его знают? Карина была заинтригована. Кто же он? Этот вопрос без труда читался на ее чуть встревоженном лице. Карина предпочла открытую кабинку в зале, чтобы до времени не оставаться с ним наедине. Да ради бога, думал Драма, пусть себе гадает, он не собирался облегчать задачу. Пока в женщине зреет любопытство, она вас не покинет. Карина нравилась ему все больше. За внешней и достаточно показной бравадой, угадывалась тонкая и чувствительная натура, весьма, впрочем, умудренная жизнью. Та еще кошечка! Если бриллианты настоящие, и она даже бровью не повела, когда он обозвал их стразами, а платье как будто и в самом деле от Кардена. Ему-то по барабану, он бы предпочел набедренную повязку, хоть из бамбука, но тогда бы точно в кафе не пустили. Она не дурочка, но внешность! Фигурка в его вкусе. Что она делает в продуктовой палатке, еще ночами работает? Просто опасно. Алексей Иванович, метрдотель, прекрасно знал его вкусы, тут есть фирменное блюдо с грибами, ради него сюда все и ходят, но Драма, конечно, предложил Карине смотреть меню. Когда выбор был сделан и стол начал обрастать закусками, он со скучающим видом, как бы коротая время, кинул пробный шар.

– Карина. А вы давно Бориса знаете?

Вышколенный официант аккуратно разливал дорогое шампанское по фужерам.

– А вы? – вопросом на вопрос ответила Карина. При этом лицо сделалось якобы равнодушным, излишне безучастным, однако на высоких скулах вспыхнул румянец. С чего бы? Спиртное еще не пили. Возникла пауза, которую Драма не спешил прерывать, наблюдая за ее смятением.

– Спасибо, – он кивнул официанту. – Обслуживание не требуется.

Тот с поклоном удалился, предоставив им возможность пить шампанское самим, без его помощи, и разговаривать, сколько душе угодно.