– Я не знала, что здесь такой сервис. – Карина вопрос про Бориса попросту игнорировала, забыла за более важными занятиями. – Вы в самом деле продюсер? – она стрельнула в него глазами, и весьма неудачно, выдавая тем самым волнение, картинно взялась за фужер. Румянец играл на скулах, пробивая косметику. Значит, минимум, она была любовницей Бориса! Пока рано ее пытать.

– А вы в самом деле продавщица? – Драма налил себе коньяка, шампанским побрезговал. Видимо, это отразилось на его лице. Он любил смущать собеседниц.

– А разве постыдное занятие: быть продавщицей.

– Нет. Но временами опасное. Ночами не страшно работать?

Он ходил кругами вокруг темы, пытаясь нащупать, что же ее так смущает.

– Нет, не страшно. Я наемный работник. Ограбят, не жалко. Да никогда и не грабят, у нас крыша. Бандиты найдут. Кому надо связываться? Неразумно.

– Неразумно красотой рисковать.

– Дверь закрыта, будка железная. Решетка на окне. Главное, засов не открывать.

– Ну-ну, – про гранату Драма не стал говорить, этого он знать не может. – За что пьем?

– За знакомство, – она с готовностью взялась за фужер.

– Пора переходить на «ты», а то чувствую себя в министерстве Культуры. А там такие сволочи сидят! На брудершафт?

– Значит, вы все-таки продюсер! И как кино называется?

Чем больше доказываешь, тем меньше верят, еще чего.

– Эротика не для вас, – он отмахнулся. – Не формат.

– Не формат!? – она рассмеялась. – У меня хорошая фигура. Или нет?

– Операторы не смогут работать! Они побросают камеры и разбегутся по домам. Будут насиловать по пути чужих жен, куриц, бродячих собак, кто под руку попадет. Вас надо держать взаперти, в железном сейфе, за десятью замками, и электричество провести, сигнализацию поставить. Где-нибудь под водой, на дне моря, в Марианской впадине, охрану нанять от туземцев, акулы хлынут лавиной, опрокидывая суда и пожирая пассажиров. Апокалипсис, конец света, цунами. Нюрнбергский трибунал. Люди не виноваты, что вы целоваться не желаете, строите тут замки воздушные, а как в них жить? Вдвоем не поместимся. Разве что валетом.

Примерно в таком духе Драма ее развлекал, Карина смеялась…

10

А тем временем Герман в полном одиночестве сидел на домашнем диване, пялился в телевизор. Он не любил пить один. Опохмелиться, он опохмелился, благодаря Драме, деньги были. Не густо, конечно, но жить можно. Люся запропастилась, давно сына не видела, сидят сейчас с тещей, небось, тоже выпивают, мешать не хотелось, пусть. Драма в ресторане Карину окручивает! Позвонить кому-нибудь, нагрянет тусовка, и опять все сметут. Лучше одному, потихоньку. Водка не лезла, радости не приносила. Никому его блюзы не нужны, люди попсу слушают. Под фанеру целые стадионы собирают, дублирующими составами по стране чес устраивают, а кто они? Даже не музыканты, так. Прыгают с гитарами на сцене, попками вертят, рты открывают, а народ хавает. Тут зазвенел телефон. Может, кто в гости собрался? Нужна компания, с тоски сдохнуть можно. Герман с надеждой взял трубку.

– Да?

– Привет, братан, – услышал он пьяный голос. Знакомый голос!

– Да, я слушаю, – не может быть, подумал он, померещилось. – Боря, ты?

– Кто еще!

– Рад слышать, – сдержанно сказал он. – Как дела?

Герман ничего не понимал. Всех обокрал, и теперь звонит, как ни в чем ни бывало?!

– Сюрприз для тебя. Ты очень занят?

– Да не особенно.

– Чеши сюда, мы тебя ждем!

Герман услышал счастливый женский смех.

– А ты где? – осторожничал он.

– Где-где! У Жанны, где еще. Привет тебе передает! Слышишь?

– Мы женимся! – крикнула Жанна из глубины эфира, потом в трубку. – Приходи!

– Ну вот, выдала сюрприз, – голос Бориса был пьяным и радостным. – Короче, жми сюда, братан. Гитара твоя тут! Пуховики тоже. Люся дома? Вместе давайте.

– Она у матери, – Герман заволновался. – Не знаю, когда вернется!

– Жаль. Так ты идешь или нет? Душа песен просит… – раздались гудки.

Видимо, ошалевшие молодожены нечаянно нажали на рычаг. Герман подождал, однако телефон не звонил, он сам набрал номер Жанны. Было занято. А, черт, чего ждать? Чуть подумав, на всякий случай позвонил Драме, там длинные гудки. Еще в ресторане сидят! Он собрался и пошел, решив, что позвонит оттуда и Драме, и Люсе. Время уже одиннадцатый час, чего тянуть до ночи? Что же такое происходит в мире, что творится? Пока добирался до Жанны, Герман себе мозги свернул. Выходит, Драма ошибся, и никакой Борис не черный риелтор, если сидит у Жанны и бухает. Однако! Если собрались пожениться, то не вдруг?! Значит, они давно знакомы, а ведь Жанна это скрывала. А квартира? Разыграли они всех, что ли, а Драма вообразил ерунду всякую, насочинял страшилок нашего городка. И Герман бежал по улице быстрей трамваев, во всяком случае, ни один его не обогнал, их просто не было! Да тут идти три квартала. Возле дома Жанны перевел дух, и зашел в темный подъезд, где на ступеньках сидели наркоманы.

11

Под хорошую закуску Драма выпил графин коньяка, Карина бутылку шампанского. Они уже выпили на брудершафт, символически поцеловались, перешли на «ты» и вели себя, словно знакомы были давно. Драма незаметно пробился через защитную скорлупу детских приколов, и полегоньку интересовался интимными сторонами ее жизни. Какие она любит книги, музыку, стихи, а какую машину хотела бы иметь, в каких странах побывать. Он уже знал про ее девичьи мечты о капитанском мостике и белом костюме, про неудачные романы, и какие мужики сволочи. Это для нас ерунда, всякие там подробности, а женщина переносится в страну грез, когда рассказывает о своих увлечениях. Она говорит «море», и видит набегающие волны, слышит их шелест, крики чаек, чувствует брызги на лице, соль на губах. Скажи ей «солнце, пляж», и она видит песок, ступает босыми ножками, ей становится жарко, она уже раздевается, примеряет тот или иной купальник, а какой лучше? Это мы, как сидели в ресторане, так и сидим, водку жрем, а она за это время где только не побывала. К ее услугам европейские гостиницы с лакеями в ливреях, огни Монмартра, она уже купалась в море, загорала, ездила на собственной машине, каталась на яхте, примеряла украшения, брызгалась дорогими духами. Все это воображение! А суть такая, что зачем тратиться на реальность, если у нее глаза увлажнились и коленки горят. Она об этом мечтала в юности, листала глянцевые журналы, надо только напомнить, вызвать лавину ассоциаций, и сколько получено удовольствий? Она счастлива и благодарна за то, что вы ей это все подарили, причем все самое лучшее и со всего мира, все мечты, начиная с капитанского мостика! Она была разочарована и ни на что не надеялась, а жизнь уходит, она стареет, морщинки считает, и вдруг, за один вечер такое счастье разом, еще и кавалер перспективный. Мечты исполнятся, надо не упустить шанс, и этот чудный вечер никогда не кончится.

Таким вот Драма был циником, и знал об этом. И Карина знала, не девочка, но игра была увлекательной, тем и прекрасна игра, что никто ничем не обязан. Ни он выполнять обещания не собирался, которых, кстати, не давал, и она ничего не должна. Карина ушла в туалет, а когда вернулась, столик был как новый. Драма заказал десерт, чтобы никуда не спешить, ночь впереди. Усаживаясь на место, она невзначай коснулась его плеча бедром и одарила нежным взглядом, а он сделал вид, что не заметил, просто посторонился. Девушка вибрирует, но если облизнуться и стать счастливым, тем дело и ограничится, скажет на прощание: спасибо за чудный вечер! Поцелует и попросит проводить до дома, мол, с него достаточно. Зачем спешить, дескать, все у них только начинается, чувства должны окрепнуть, она не какая-нибудь шалава. На самом-то деле она готова хоть сейчас, но ей нужно самооправдание, чтобы отдаться в первый вечер, а не во второй или третий, и чем дальше, тем безнадежней будет игра. Чтобы ее добиться, надо потерять голову: либо ему, либо ей. Лучше последнее, чтобы в будущем не было упреков, что чуть не изнасиловали, заставили платить чудным телом за шампанское, низкий мир, а вы, мужчина, мразь и подонок. Пусть лучше сама насилует! Это гораздо интереснее. Каким образом? Да очень просто. Драма за десертом чего-то вдруг загрустил, женщины этого не переносят, чтобы в их присутствии, кто-то о чем-то думал. Лучше бы домогался, пусть надеется на развитие, а он сидит рядом, и смотрит в пустоту. Просто безобразие!