— Я продавала газеты в ларьке. Это считается опытом?

— Все интереснее и интереснее, — ухмыльнувшись, произносит Кротов и берет мое резюме. И, кажется, начинает реально его читать.

— Я не тупая, всему быстро учусь. Отвечать на звонки, готовить кофе, создавать расписание и прочее я смогу.

— Лапуль, ты серьезно думаешь, что за указанную сумму ты будешь делать только такую банальщину?

— Ну, не только… подождите, а что входит в мои обязанности?

— Это будет обговариваться только после того, как тебя проверит моя служба безопасности. Если все будет нормально, завтра с тобой свяжутся и за тобой подъедут.

— Стойте, мне надо знать.

— Нет, — откидывает резюме и переводит на меня взгляд. — Я не трахаюсь со своими помощницами. И ни под кого их не подкладываю, если тебя это заботит. Но, если ты будешь в итоге работать на меня, я буду трахать тебе мозги так, как сотни скорпионов. Именно поэтому указана такая зарплата.

— Можно вопрос? Сколько у вас всего было помощниц?

— Шесть.

— Сколько они продержались?

— Первые пять примерно месяц, — не задумываясь бросает Кротов.

— А шестая?

— Полтора года, — ну, значит, не все потеряно.

— И что с ней стало? Вы ее уволили?

— Нет. Она отошла в мир иной.

— Только не говорите, что этому поспособствовали вы.

— Конечно, я. Она влюбилась и у нее поплыли мозги. Пришлось убрать.

— Вы шутите?!

— Нет. Так что ни в коем случае не влюбляйся в меня.

— Это будет последнее, что я сделаю в своей жизни, Даниил Леонидович.

— Очень смелое заявление.

— И все же? Что с ней реально стало?

— Я же сказал, она влюбилась. Только не в меня, а в моего охранника. А влюбленные люди, это какие люди?

— Ммм… дебилы?

— Интересно. В моем представлении, девушка твоего возраста должна была сказать влюбленные люди — счастливые люди.

— Ну, в смысле, счастливые дебилы.

— Поправочка, влюбленные люди — это уязвимые, слабые и счастливые дебилы.

— Тогда понятно почему вы их уволили. Два дебила в данном случае не сила.

— Верно мыслишь. Но я тебя пока не очень разгадал, точнее вообще не разгадал. Ты точно хочешь работать на меня?

— Я хочу денег. А без работы у вас, мне такие суммы не получить. Стало быть, да, хочу.

— Ну, это как сказать, Снежана Викторовна. Кто-то вот ворует, — улыбаясь произносит Кротов.

— Мне незачем воровать у человека, которой будет платить мне такие деньги.

— Логично.

— И почему вы ничего не расспрашиваете об этом факте?

— У меня и так много впечатлений, что мы все в первой главе, что ли, расскажем?

— Чего?

— Повременим. Надо по ходу романа рассказывать, а не все сразу. А то так мне будет неинтересно.

— Вы что-то употребляете?

— Чего я не только не употребляю. Ну ты ж девочка, сама сказала, что работала в газетном ларьке.

— И?

— И неужели не читала маленькие женские романы?

— Конечно, читала.

— Ну и что? Там же интригу держат до конца. Если сразу все разгадать, то смысл читать? — реально полудурок.

— Кажется, начинаю понимать.

— По глазам вижу, что что-то плохое обо мне поняла. Типа, фу, мужик читает женские романы? Мы еще и сплетничаем побольше вас.

— Я не думала о вас ничего плохого.

— О да, я прям это вижу, — не скрывая сарказма выдает Кротов.

— Вы, наверное, читаете такую литературу… а для чего, собственно?

— Ну как это для чего? Чтобы понять женщин.

— Но вы их все равно не поняли, — на мой комментарий Кротов ничего не отвечает. Встает с дивана, явно давая понять, что наш разговор закончен.

— Можешь идти, Снежана Викторовна. Если на тебя ничего не нароет служба безопасности, жди звонка. И готовь презервативы, — Господи, оно мне вообще надо? Как в принципе такому ненормальному можно отомстить? Мне не хватит не то что терпения, но и похоже смекалки.

— А последнее мне для чего? — как можно спокойнее спрашиваю я, вставая с дивана.

— Ты не знаешь для чего нужны гондоны? Для защиты, лапуль. Я ж тебе мозг буду трахать. Ты забыла?

— Спасибо, что напомнили. Ну, тогда до свидания.

— Давай. Ногти больше не грызи и не забудь про щитовидку.

Господи, дай мне сил, умоляю. Медленно выдыхаю и иду к двери. И стоило мне только взяться за ручку, как слышу:

— Снежана Викторовна, ответь еще на один вопрос, — нехотя поворачиваюсь к Кротову. — На каждую дырку находится своя… что?