— Когда кажется, тогда не кажется, — не скрывая улыбки выдает Кротов, хватаясь за ручку двери.

Варить кофе в турке — не проблема. А вот как реально нагадить такому человеку как Данечка, мать его Леонидович, проблема. Хотя, если призадуматься, он не может вести свой бизнес по правилам. Ну не бывает у людей в таком возрасте столько денег просто так.

Значит, надо постепенно войти к нему в доверие и… либо оставить ни с чем, слив какую-нибудь важную информацию конкурентам, о которых мне тоже придется со временем узнать, либо вообще сдать ментам за какие-нибудь грязные нелегальные делишки. А пока… а пока можно просто плюнуть в кофе.

Наливаю в чашку кофе, наслаждаясь ароматом напитка и только собираюсь плюнуть, как мне на талию ложится чья-то рука. Легонько сжимает. И тут же слышу рядом с ухом.

— Здесь камеры.

— Камеры? — вот же балда.

— Камеры слежения, Снежочек.

— А зачем вы мне это говорите?

— Затем, что плевать в кофе нельзя.

— Спасибо, что сказали. Но я и не собиралась этого делать. Что за ерунда? — отодвигаюсь от него.

— А мне показалось, ты уже копила слюну, чтобы харкнуть.

— Скажете тоже. Я рассматривала рисунок. Просто я гадаю на кофейной гуще. Видите? — протягиваю ему чашку.

— Хер?

— Какой еще хер?

— Обыкновенный.

— Где вы его видите?

— Вот, — тычет пальцем в пенку.

— Это башня, а не то, что вы сказали.

— И что она означает?

— Что вас ждут перемены в жизни.

— Ватрушечка моя, у меня бабушка гадает на кофейной гуще.

— И что?

— И гадают на гуще, когда кофе выпивают и резко переворачивают чашку.

— Ну есть два способа, и когда выпивают, и когда наливают.

— Я сказал, в чашку не плевать. И точка.

— Я таким не занимаюсь. А подскажите, где еще есть камеры? — резко перевожу тему, на что Кротов не сдерживаясь хмыкает.

— Ты что, думаешь встала на каблуки и можно сразу стать смелее?

— А что такого? Нормальный вопрос.

— Ну и какого хуана я должен тебе рассказать, где камеры?

— Ну как это зачем, чтобы я не попала в неловкую ситуацию. Например, захочу поправить лифчик или что-нибудь почесать.

— Если у тебя где-то что-то чешется, то это надо подлечить.

— Ну а в носу поковыряться?

— Козявки дома будешь оставлять.

— Ну ладно, а в вашем кабинете тоже есть камеры?

— Ты еще и в моем кабинете собралась что-то чесать и в носу ковыряться?

— Нет. Ну мало ли решу у вас что-нибудь свиснуть и надо бы знать, оставлю ли улики. Да я шучу. Не буду я у вас ничего воровать.

— Чем клянешься?

— Своими…

— Козявками?

— Ну, пусть будет, ими.

— Ну раз козявками, тогда, конечно, верю, — издевательски усмехнувшись, произносит Кротов. — Я жду мой кофе с молоком в моем кабинете.

Как только Кротов оставляет меня одну, я подливаю в чашку молоко и ставлю ее на поднос. Беру тарелку, салфетки с ложкой и выхожу из комнаты отдыха.

Ладно, от меня не убудет, пусть съест мой кекс. Гляди, подобреет. Достаю один из пакета и кладу на тарелку.

Перевожу дыхание и направляюсь в его кабинет. Благо не спотыкаюсь и не падаю.

— Приятного аппетита, — наверное, я ожидала, что он что-нибудь спросит меня про кекс, но он даже не смотрит на поднос. Исключительно на меня. Ну и чего тебе надо, козлина? — Я могу идти?

— Нет, не можешь. Я вдруг вспомнил, что проверил не все данные тебе задания.

— Вы о чем?

— О белье. Мне надо удостовериться, что на тебе новое красивое белье, — откидывается на спинку кресла. — Раздевайся.

— В смысле?

— В прямом. Если через минуту я не увижу твое белье, можешь забирать вещи и отправляться домой. Обидно перед самым подписанием договора. Или не обидно и… раздевайся.

Глава 5

Глава 5

Несколько секунд смотрю в ухмыляющееся лицо Кротова и понимаю, что… нет, вылить на него кофе — слишком ожидаемо, равно как и огреть его чем-нибудь тяжелым. Он не верит в то, что я продемонстрирую ему белье. А зря. Раз, два, три, четыре, пять, я иду тебя, хмырь, убивать.

Не произнося ни звука, я снимаю с себя пиджак и протягиваю руки под блузку-безрукавку. Расстегиваю лифчик и достаю его через верх блузки. А в следующий момент с невероятным наслаждением кидаю им в Кротова. По морде он, увы, не получает, а перехватывает лифчик. И нет, на его лице нет ни капли возмущения, что какая-то безродная девка запулила в него бельем. У него в глазах черти пляшут. Ему весело.

— Я сказал, раздеться до белья, а не снимать его, Снежана Викторовна.

— Поправочка, Даниил Леонидович, вы сказали, «если через минуту я не увижу твое белье». Минута не прошла, а белье я вам продемонстрировала. Вы удовлетворены?