Первым же ударом войско Темучжина смело с земли несколько крупных становищ аймака хана Таргутая. Меркиты этого хана особенно жестоко обошлись с родом борджигинов. И прежде всего жителей этого аймака постарался уничтожить Темучжин. Мало кому из них удалось спастись. Следующими жертвами этого похода стали два аймака татарских ханов. Более пяти тысяч пленных-монголов удалось вызволить из неволи. Так что даже во время этого похода армия молодого полководца постоянно пополнялась. А ещё через год в войске Темучжина насчитывалось более тридцати тысяч нукеров. И каждый из них за честь для себя считал служить под его стягами. Татары и меркиты из двух оставшихся аймаков попытались набрать новую армию, но Темучжин не дал им на это времени. Его соглядатаи наводнили степь, он знал теперь о каждом чихе ненавистных врагов. И стоило им где-то начать сосредотачиваться, вдруг откуда ни возьмись появлялась лава монгольских воинов, и она сметала с пути их жалкие отряды.

Вскоре лишь аймак хана Тартура ещё не был истреблён или рассеян по Степи. Тартуру пришлось отозвать свою армию, что сражалась в Восточном Чжоу, назад, но было уже поздно. Истрёпанные, поредевшие в сражениях отряды татар и меркитов были тоже за короткое время сметены армией Темучжина. Но Тартур номинально всё ещё был выбранным Великим ханом. Он потребовал от старшин всех родов кочевников созыва внеочередного курултая, чтобы поставить на место молодого выскочку и тем самым утвердить своё влияние.

И в 1206 году этот курултай состоялся. Но его итоги для того же Тартура оказались ошеломляющими. Лишь несколько старшин татарских родов в аймаке Тартура высказались за своего хана. Остальные старшины всех родов Степи выбрали Великим ханом Темучжина. А это ни много ни мало – более ста родов, чьи земли простирались от Онона до Саян и от Селенги до южных границ Гоби.

Лицо Тартура, когда он столкнулся с Темучжином на помосте, куда вызывали соискателей на трон Великого хана, было красным от гнева. Брызгая слюной, прошипел он в сторону сына Есугея:

– Маленький, недобитый ублюдок, я вырву у тебя зубы, я прищемлю твой хвост…

Тартур был человеком среднего роста, и называть Темучжина «маленьким» ему не стоило. Молодой княжич борджигинов уже сейчас был на два вершка выше татарского хана. Да и в плечах за последние два-три года он сильно раздался. И ответил он спесивому хану:

– Ты убил моего отца. Ты хотел истребить мой род. И я тебе и твоему народу этого не прощу. Берегись! Все татары, которые встретятся на моём пути, найдут смерть от моих стрел. Если хочешь сохранить свой народ, уходи из Степи!

И Темучжин сдержит своё слово. Он, уже будучи Великим ханом, а затем его дети и внуки целых семьдесят лет будут преследовать и уничтожать татар,а попутно и меркитов.

В кинофильме «Монгол», который вышел не так давно на экраны нашей страны, есть эпизод, рассказывающий о том, что Темучжин, провозглашённый Великим ханом и получивший затем имя Чингисхан, якобы десять лет был в плену у ханьцев-китайцев. Но это было выдумкой режиссёра и сценаристов фильма. Во всяком случае, в летописях Китая и в Великой Ясе монголов об этом эпизоде ничего не сказано.

А на самом деле после разгрома и вытеснения татар и меркитов за пределы Степи, в годы десятилетнего относительного затишья он на свой лад стал перекраивать страну, по-новому строить свою армию. Далеко простирались его планы. В его голове, пока изустно, строка за строкой начала складываться будущая Великая Яса, свод законов, по которым будут жить поколения монголов и страны, покорённые ими.

Прежде всего, он навёл железную дисциплину в армии. Учёба, тренировка воинов стали непреложными атрибутами её становления. Он впервые разделил армию на разные рода войск, и каждый род войск имел теперь современное для того времени вооружение, специфичное для каждого рода войск. Теперь каждый монгольский аймак был разделён не по родовому признаку, а по принадлежности к тому или другому тумену, тысяче и даже сотне воинов, из которых и состояла его обновлённая армия. В его голове уже сложился план, которому он будет следовать всю свою жизнь. Он ещё не знал, каким был огромным мир, окружающий его страну, но он знал другое – этот мир должен лечь к его ногам.

Но подспудно он понимал, что неплохо бы было иметь надёжных союзников. Ему в голову пришла на первый взгляд шальная мысль. Вспомнил он рассказ своего отца про Хабул-хана, своего деда по отцовской линии. Так вот, дед как-то обмолвился, что на севере за Амур-рекой, за горами Саянскими и Алтайскими лежит огромная лесная страна, населённая белыми богатырями. И рассказывал тот, что и сколоты (скифы), когда-то вышедшие из этой страны на просторы степи, тоже были белокожими и светловолосыми. И легенды, гуляющие по Степи, рассказывали, что от сколотов и северных богатырей много разных народов народилось, в том числе монголы, татары и меркиты. Выходит, северные богатыри были одной с ним крови! Но нельзя построить дом из песка. Нельзя узнать что-то наверняка об этом таинственном северном народе, не выходя из юрты.

Но Темучжину помог случай. В последнем по времени походе на аймак хана Тартура монгольские нукеры обнаружили в брошенной юрте хана несколько странных свитков. На одном из них даже не владеющий грамотой Чингис с удивлением увидел карту со знакомыми ему местами. На этой карте был чётко нарисован Байкал, река Селенга, впадающая в него с юга., а на запад от озера шли сплошные горы. А ещё севернее этих гор на всю ширину листа свитка крупными иероглифами была обозначена огромная страна.

И опять повезло Чингису. В становище Тартура его нукеры обнаружили двух еле живых пленных ханьцев. Они были взяты в колодки, привязаны к столбу, и, скорее всего, их долго не кормили. Одного из китайцев Чингису удалось вернуть к жизни, откормить, и вскоре Ци Линь стал неразлучным спутником великого завоевателя. Год, проведённый в плену у татар, не прошёл для него даром. Он достаточно хорошо уже знал татарский язык, а вскоре освоил и родственный ему монгольский язык. Так объяснил Ци Линь Чингису надписи на картах, нарисованных на свитках: