Шрифт:
Кэтрин со счастьем в глазах опустила взгляд на подарок и открыла его. Прекрасным светом заблестело лежащее там нежное колье. Алекс взял колье бережно в руки и застегнул на её шейке.
– Не стоило, - смутилась она.
– Это же...
– Это особенное колье, - прервал он.
– Оно было сломано, - смотрела с печалью от неприятных воспоминаний Кэтрин.
– Да, я его сама разорвала у стекольщика и бросила там на пол.
Только Алекс нежно улыбался и мотал головой:
– Судя по записям архива, оно было сломано ещё когда жили твои родители.
– Что?
– насторожилась Кэтрин, не понимая, что происходит.
– Это колье когда-то принадлежало твоей матери, - сразу признался любимый.
– Оно сделано из хрусталя и стекла. Его нашёл Крис и передал мне, чтобы сделать тебе сюрприз. Я уносил ювелиру его чинить... Потом захотел ещё один подарок заказать в таком же стиле у стекольщика. Заказал, но... столько неприятностей...
– Моей матери?
– приложив руки к колье, Кэтрин разрыдалась.
– О, если бы она и отец были живы!
Алекс заключил её в объятия. Ничего пока больше не было сказано. Душа разрывалась и была полна и любви, и тоски по дорогим людям, с которыми никак уже не разделить минуты счастья.
...Делясь друг с другом похожими переживаниями, тем временем прогуливались в саду замка Эльвира и Густав... Густав так и не смог уехать. Да и сама Эльвира не хотела прощаться с таким внимательным и интересным человеком. Оба как-то и не думали даже о том, чтобы расстаться, что уже второй день на исходе, а они всё вместе.
– Да, тяжело Вам приходилось в разлуке с сыновьями, - поддержал Густав, узнав более подробно о том, как Эльвира жила с супругом, а сыновья один за другим покинули дом и не возвращались, не желая иметь никаких дел и отношений с жестоким родителем.
– Если бы они знали, что я им мать, с самого начала, может всё сложилось бы иначе, - вздохнула с сожалением Эльвира.
– Не корите себя, - остановился Густав перед нею и осторожно взял за руку, прикоснувшись к той теплом не менее осторожного поцелуя.
– Такими были обстоятельства. Вы были обязаны скрывать это. Ваш супруг был бы куда более опасным... Как же я счастлив, что Вы теперь вдова... Но как же жаль, - смотрел он глубоко в глаза, встречая такую же тоску.
– Как жаль, что не встретил Вас раньше.
– Что поделаешь, - улыбнулась со слезами Эльвира.
– Многое можно сделать, - не соглашался Густав и снова поцеловал её руку.
– Вы молоды ещё. Безумно прекрасны.
– Перестаньте, мы уже не в том возрасте, - улыбнулась она, словно не хотела погружаться в мечты.
– Нам надо заботиться о внуках.
– У внуков есть родители. Ни Алекс, ни Грегор, то есть Вантала, не принуждают же Вас думать и заботиться лишь о внуках?
– удивился Густав.
– Нет, что Вы! Грегор весь в море, туда же берёт и жену, и детей иногда, - засмеялась Эльвира.
– Значит, я не ошибся в своём мнении о Ваших детях, - снова одарил он её руку поцелуем.
– Вы дороги им, и они желают Вам счастья, как и я.
– Вы сумасшедший. Вы так спешите со словами, - отвела взгляд Эльвира, стараясь держаться строже, но Густав был серьёзен, как никогда:
– Время терять уже бессмысленно, а то, что я говорю, не просто слова. Но то время, которым я располагаю, позволит доказать Вам всё, - поклонился он.
– Я вынужден покинуть Вас совсем ненадолго, но вернусь!
Густав улыбнулся, оставил во взгляде намёк на то светлое и нужное, о чём пела в молитвах душа, и Эльвира, оставаясь в саду одна, робко улыбнулась на прощание в ответ...
Глава 22
Цветы одеты в росы и солнца блеск.
Ветер так нежен, словно тепло здесь навек.
Нет ни тревог, ни беды, ни терзаний.
Это — весна. Это — со счастьем свиданье.
Может всё призрачно, будто мираж.
Может коснётся и горя рука.
Только, молю, не покинь ты меня.
Вместе пройдём через бурю преград.
Твой поцелуй в губы — это так сладко.
Слёзы от счастья мы дарим украдкой.
Только целуй, обнимай! Любовь ведь — спасение!
Даже когда будет вдруг и затмение.
Может всё призрачно, будто мираж.
Может коснётся и горя рука.
Только, молю, не покинь ты меня.
Вместе пройдём через бурю преград.
Эта весна, и мы вместе в объятиях.