— Да пошёл ты, — беззлобно бросил Павел, мотнул головой и попытался сосредоточиться, перевёл взгляд на лежащие перед ним на столе листы. Савельев всё время что-то записывал, чертил какие-то схемы. Говорил, что это помогает ему упорядочить информацию. Борис такого не понимал. Ему самому никакие записи были не нужны, он предпочитал выстраивать интриги и просчитывать решения у себя в голове. Но пока ни схемы Павла, ни те ниточки, которые распутывал в уме Борис, им не помогали. Они продолжали ходить по кругу.

Разговор который день вертелся вокруг одного и того же — им нужен был свой человек в Совете, просто кровь из носу нужен. Кто-то, кто смог бы стать их ушами и глазами, потому что пока они напоминали слепых котят, которые тыркаются в кромешной тьме, натыкаясь на углы и препятствия. У них не было ни малейшего представления о том, что происходит наверху. Информация, которую приносила им Анна, была скудна и обрывиста, и единственное, что пока более-менее заслуживало внимания — это порезанный бюджет за подписью Павла. Поддельной подписью, разумеется.

Увы, никто из тех, кого они обсуждали, на роль такого человека не подходил. Павел всегда опирался на Ледовского и на Руфимова, но сейчас один из них был мёртв, а второй где-то глубоко под землёй пытался запустить АЭС, и как Борис не пытался надавить на Павла, чтобы тот связался с Руфимовым, который располагал людьми — надёжными людьми и даже небольшой вооруженной командой, Павел оставался непреклонен.

— Марата трогать не дам, — лицо Савельева светилось знакомым упрямством. — У него своя задача — АЭС. Если только кто-то, по ту сторону баррикад, пронюхает хоть о чём-то, нащупает даже малейшую ниточку, всё дело может оказаться под угрозой. А у нас нет ни малейшего права рисковать.

Борис понимал, чем не собирается рисковать Павел — Башней, людьми. Зато он запросто рисковал собой, и им, Борисом, рисковал, и даже Анной. Но в этом был весь Савельев, и его уже ничто не исправит. Борис вздохнул.

— И нечего вздыхать, — тут же отозвался Павел, отрываясь от своих схем. — А насчёт Мельникова… Тут я тоже не уверен, Борь. Не совсем уверен.

Мельников был второй после Руфимова кандидатурой на роль глаз и ушей в Совете.

— Паш, ну ты же не хуже меня понимаешь. Лучше Мельникова у нас получается всё равно никого нет.

Павел молчал.

— Сам посуди, — Борис усилил натиск. — То, что я здесь, у Анны, для Мельникова никакой не секрет. Это уже хорошо, не будет лишних объяснений и неожиданных реакций. К тому же он знает про генерала.

— Возможно, знает, — поправил Павел.

— Да брось, его же пацан ему всё и рассказал.

Павел поднялся, встал спиной к столу, упершись в него ладонями. Нахмурился.

История про генерала была странной. Когда Павел буквально на второй день, как только более-менее очухался, рассказал Борису, что за убийством предположительно стоят Рябинин и Кравец («твой Кравец» не преминул ткнуть его Савельев), Борис не сильно удивился. Антон, как любой паразит, сам по себе существовать не мог, и ничего странного, если он присосался к кому-то, кто сильней — сам же Паша от его услуг брезгливо отказался, а Рябинин… чёрт его знает, что это за птица. Борис с ним пересекался не часто, но в своё время Ольга, любовница, земля ей пухом, как говорится, делала намеки, что и у генерала Ледовского в команде есть человечек, слабый до денег. Фамилий не называла, но Рябинин этим человеком вполне мог быть — почему нет?

Настораживало Бориса во всей этой истории другое: как, а вернее от кого Паша узнал про этих двух. От Полякова. От мальчишки-ссыкуна, продажного гадёныша, который так и продолжал вертеться тут же, рядом с ними.

— И ты ему веришь, Паша?

— А что мне остаётся, Боря? — и, поймав взгляд Бориса, поправился. — Что нам остаётся…

Павел оторвался от стола, прошёлся по комнате, тяжело ступая, остановился, запрокинул голову, взъерошил светлые волосы.

— А если это он? — Павел резко обернулся. — Если это Мельников? Если именно он нанял убийц? Мы не можем исключить такой вариант. И если это он, то после попытки выйти с ним на связь, жить нам останется считанные часы, а, может, и минуты. Мы и так для всех мертвы.

— Хорошо. А что он от этого выигрывает?

— На моё место метит.

— Паша, понятно, что тот, кто это задумал, метит на твое место. Тоже мне, тайна. Эх, чёрт, знать бы, что сейчас там в Совете, какие расклады… Паш, ну нужен нам кто-то там, понимаешь?

— Понимаю, — согласился Павел. — Но у нас нет права на ошибку. А в Мельникове я сомневаюсь. Как-то уж больно хорошо в последнее время у нас с ним стало складываться. Он же меня терпеть не мог, да и я его тоже. Зарвавшийся сноб, и вдруг… И ещё мальчишка его, который возле Ники теперь вертится.

— Ну ясно, этот потенциальный зять тебя тоже не устраивает, — не удержался Борис. Но Павел насмешки не заметил или сделал вид, что не заметил.

— Сам же говорил, что это единственный рычаг влияния на меня. Моя дочь. Думаешь, один ты такой умный?