Шрифт:
– Не бойтесь! Он жив, - тут же высказал Грегор и схватил висевшую на стене верёвку.
В считанные секунды Фернанда оказалась привязанной к стулу, а старушку усадили за стол. Она, вытаращив глаза, старалась быть тихой. Только страх в глазах и... еле заметное дыхание...
– Итак, - поднял пистоль с поля Ален и встал с победной улыбкой перед глазами гордой Фернанды.
– Видишь, как легко справиться с вами? А собрались воевать против французов!
– Вас пожалели только потому, что я приказала не убивать. Вот и всё, - усмехнулась та.
– Для кого сие оружие?
– указал Грегор на сундук, под которым, как знал, находится погреб.
– В каждом городе есть склады, чтобы люди нашего общества вооружались, - пояснила Фернанда и снова усмехнулась.
– Зачем вам это? Или служите французам?
– Вижу, что не ты главная в вашем обществе. Поднимаете простой люд против французов... Ясно, - сел на стул рядом Грегор.
– Откуда деньги у вас на это, или же воруете?
– Допрос устраиваете, сеньоры, - засмеялась Фернанда.
– А я не скажу более. И так многое выдала. Нашлись тоже,... охотники за деньгами. Не получите!
– Ты права, мы здесь не только ради Сета, - опустился перед её глазами Ален и провёл пистолем по верёвкам, что стягивали туго всё её тело.
– Изначально ради друга, но теперь... Теперь нет... Где та записка, что забрали у нас? Здесь?
– остановился он у разреза её груди.
– Только тронь меня, мерзавец, станешь первым, кого пристрелю, - прорычала Фернанда...
Глава 14
Прощай же март... Только б остаться
С тобой хотелось хоть чуть-чуть,
В самом начале, без страданий,
Где нет ни боли, ни разлук.
Там, где ещё полны надежды
И души, и сердца, и жизнь,
Но нет... Исчезло всё, как прежде,
Ушли все те, кто мог бы быть.
Быть здесь, а не уйти неслышно,
Не задержавшись ни на миг.
Ушли... И стало вдруг так тихо,
И март ушёл,... а с ним и вы...
Ален не стал слушать угрозы Фернанды и достал из разреза на её груди записку.
– Плохо спрятала!
– улыбнулся он.
– Ален, - еле слышно вымолвил застывший на месте Грегор, и с порога послышался щелчок нескольких заряженных орудий.
Ален выпрямился. Наставив пистоль, он тут же повернулся, но понял: справиться с десятком вдруг прибывших французских офицеров будет не под силу.
– На выход!
– прозвучал приказ одного из них.
Ален мельком взглянул на собравшегося подчиниться Грегора и тут же взял в рот записку.
– Не смей!
– вскрикнули несколько из офицеров, но было уже поздно: Ален съел этот клочок бумаги, так и не дав возможности никому узнать о его содержимом.
Сдерживаясь, чтобы не расправиться с ним здесь, французы повели Алена и Грегора на выход. Воспротивившийся отправиться туда же, спутник Фернанды попытался противостоять, пристрелив одного из офицеров, но сам получил пулю в голову и замертво пал у ног вскрикнувшей матери.
Фернанда мужественно держалась, подчинившись приказу следовать прочь. Она прижимала рыдающую у неё в объятиях старушку и медленно шла на улицу.
Совсем скоро всех доставили в роскошную усадьбу, в которой в тот момент располагались французы. Женщин тут же заперли вдвоём в камеру в подвале, а Алена с Грегором отвели в кабинет к начальнику...
– Поглядим, поглядим, - вышел тот из-за стола и прошёлся вокруг арестованных.
– Интересно... Ну и что там в записке было такого аппетитного?
– Давно не ел, сеньор, - улыбнулся Ален, без ошибок говоря по-французски, что явно удивило такого важного собеседника.
С Алена тут же сняли французский мундир и наставили штыки*.
– Итак, что было в записке?
– более серьёзно вопросил начальник.
– Мне не известно, сеньор, - гордо говорил Ален.
– Сам выкрал, чтобы узнать и не успел.
– Так голод уморил, что поспешил съесть, - засмеялся начальник, но смех его был коротким.
Он резко стал вновь серьёзным и приказал увести Алена в камеру.
В сопровождении двух офицеров, в руке одного из которых был фонарь, Ален вскоре спускался по узкой каменистой лестнице в подвал. Множество поворотов, извилистых проходов вокруг напоминали лабиринт. Будто кто умышленно построил здесь все эти ходы, чтобы люди блуждали, а выхода не находили.
На стене редко встречались горящие фонари. Они слабо освещали путь, а вокруг раздавалось эхо от каждого появляющегося звука: и от шагов, и от капающей где-то воды...