Женщины знали друг друга давно, как понял Алексей, потому что, бросившись в объятия, принялись проливать слёзы страданий, свалившихся на их судьбу. Сочувствуя им, Алексей решил идти далее по своим делам, как вдруг одна из дам, окликнув его, подбежала:

— Алексей Николаевич, князь!

Алексей оглянулся на вышедшую из амбара Милану и пожал ей плечами, отвечая тем самым на её удивление от происходящего.

Приблизившаяся беременная дама продолжала свою речь:

— Алексей Николаевич, узнала я, что вы с друзьями здесь, решила приехать и спросить, не знаете ли вы что о муже моём, бароне фон Розен. Арестовали его на следующий день после восстания. В крепости он, а моё прошение не принимают! Целыми днями у крепости хожу, пишу ему. Не участвовал он в обществах! Ведь вас же отпустили! Мне помощи, не знаю, у кого ещё просить. — Кто вам рассказал обо мне? — насторожился Алексей. — В канцелярии рассказал про вас и ваших друзей граф Павел Петрович Краусе, — призналась дама.

— К сожалению, баронесса, — покачал головой сочувствующий Алексей. — Мне ничего о бароне фон Розен не известно, но князь Дмитрий Васильевич Тихонов, возможно, что-то знает. Он сейчас в доме, — недоговорил он, как заливающаяся слезами дама тут же вернулась к Феодосии Романовне в объятия и удалилась с нею в дом. — Как я счастлива, что вас отпустили, — тихо молвила Милана, облокотившись на дверь амбара, и Алексей повернулся к ней с тревогой в глазах.

Он смотрел, а нежность трепетала в душе, умоляя забыть обо всех тревогах, но… никак…

— Поедем в город? — спросил Алексей. — Сейчас? — удивилась Милана и оглянулась на ожидавших в амбаре подруг. — Мы готовимся к завтрашнему празднику…. хоть его и не хочется. — Умоляю, — прошептал Алексей, и Милана, не выдержав противиться, желая быть с ним больше времени, закивала согласием.

Взявшись за руку, они удалялись от амбара к дому, а выбежавшие следом Ольга и Ирина удивлённо и с недовольством смотрели им вслед…

— Благодарим вас, Анна Васильевна, что согласились довезти до Нарвы, — сказал Алексей после долгого молчания в карете, где он ехал с баронессой фон Розен, её спутницей и Миланой. Молодая беременная баронесса крутила в руках платочек, которым время от времени подсушивала упрямо намокающие слезами глаза. С доброй завистью взглянув на сидевших перед ней Милану и Алексея, она ответила: — Не стоит, князь, я от всей души. Я бы и назад вас отвезла, да мне надо обратно. Боюсь, поздно вернусь, но последую совету вашего друга. Обращусь напрямую к государю. Вот бы отпустили и моего Андре. — Я очень надеюсь на решение суда, более милостивое, — вымолвил в тонкой нити надежды Алексей. — Где вас остановить? Нарва уже, — указала на окно баронесса. — Есть некая лавка купца Отто, — пожал плечами Алексей. — Да-да, есть, — улыбнулась она. — У брата Андре имение под Нарвой, так он часто сюда приезжает, хвалил эту лавку.

И карета проехала через площадь, свернула на узкую улицу напротив крепости и остановилась. Попрощавшись и ещё раз поблагодарив Анну Васильевну, Алексей с Миланой смотрели вслед её карете, пока та не исчезла из вида, на мост, ведущий к Петербургу.

— Любимая, — нежно обнимая Милану, вымолвил Алексей и, встретив ласковый взгляд, крепко поцеловал в губы. — Идём, у меня для тебя есть подарок.

Продолжая путь в объятиях друг друга, они вошли в купеческую лавку Отто. Невысокий пожилой продавец тут же обратил внимание на них, перестав делать какие-то записи в своём журнале.

— Добрый день, чем могу быть полезен? — с немецким акцентом спросил он. — Добрый день, — кивнул Алексей и, услышав щебетание нескольких канареек, взглянул в сторону птичьих клеток. — Две канарейки желаю купить для моей невесты, — прижав смутившуюся любимую к себе, улыбнулся он. — Пожалуйста, — улыбнулся продавец и схватил одну клетку, где уже сидели две канарейки, начавшие тут же скакать по сторонам. — Вот такие есть. Гарцские, певучие! Специально выведены в Гарце! Это первые канарейки для вас? Сразу предложу тогда и журнал, где можете прочитать, как за ними ухаживать.

— Да, это впервые для нас, — согласился Алексей и рассмотрел активных канареек в клетке, что им предложили.

Он был доволен, как и смутившаяся возлюбленная. Заплатив за птиц, Алексей взял клетку за крючок сверху. Дружелюбный купец укрыл её широким платком и, вручив Милане журнал о канарейках, поклонился.

— Вот и подарок тебе, — улыбнулся довольный Алексей, когда вышел с Миланой из лавки. — Почему?! — удивилась она, несмело глядя на клетку, но по блеску счастливых глаз Алексей видел, что подарок ей был по душе. — Я заметил, что ты любишь птиц, подумал, куплю для дома. И лучше им, чем как у тебя, быть ни с кем не может. Им, может, была бы судьба попасть в руки равнодушной особы, которой внимание хотели заслужить подобным подарком, либо прожить в лавке всю жизнь, — улыбался Алексей хихикающей от его шутливости милой. — А так, — приблизился он к её ушку. — Будем сидеть в нашем имении, любить друг друга, детей и наших птичек.

Совсем раскрасневшись от его слов, Милана опустила взгляд и не смогла вымолвить более ни слова. Лишь улыбка отражала весь полёт счастья…

Остановив первого свободного извозчика, Алексей поставил клетку на пол экипажа и помог Милане сесть. Увидев вдруг и торговок цветами, что стояли у площади, Алексей сказал извозчику ждать и умчался туда. Он купил первый огромный букет белых цветов и быстро вернулся к возлюбленной. Милана, сияя от небывалого счастья, не знала уже, как выразить все свои чувства. Только уткнулась носиком в нежные лепестки вручённых ей цветов…

— Что это за цветы?… Они чудесно пахнут, — вымолвила она. — Не знаю, но я готов подарить тебе весь мир, лишь бы эта улыбка всегда ласкала меня, — нежно сказал Алексей, склонившись к милой, и вновь поцеловал в горячие губы.

Воодушевившись и будто забыв обо всех проблемах, что всё ещё камнем сдавливали душу, Алексей устроился рядом с возлюбленной и хотел было указать извозчику путь, как заметил волнение возле остановившейся на площади кареты.

— Что случилось? — видя тревогу на лице любимого, спросила Милана и оглянулась посмотреть туда же.