Котёнок будто почувствовал изменения во мне, запрыгнул ко мне на грудь, начал точить об меня коготки.

— Да, мы не сдаёмся, — улыбнулась я, почесав его за ушком. — Особенно ты. Мой защитник. Мой рыцарь. Вот, точно. Будешь Ланцелот. Сэр Ланцелот Муркович, гроза императоров, лекарей и дворцовых мышей.

Глаза котёнка блеснули зелёным светом, за его спиной сформировалась тень, повторяя контуры тела огромной кошки. Испугаться я не успела, наваждение рассеялось.

— Что это было? — я приподняла котёнка, рассмотрела его под разными углами, а он только мило мяукнул.

Понятно было только одно, малыш ждал имени, случился важный момент. Не зря же Доминик считал его фамильяром. Что-то это да значит.

Аутотренинг помог, я внутренне собралась, потому отправилась приводить себя в порядок. Повалялась в ванной с душистой пеной. Следом привела служанку в новый ужас, когда приказала срезать мне длину волос до плеч. А потом отправилась на ранний ужин, который уже изрядно дёрганная девушка накрыла мне в саду. К трапезе присоединились две прогуливающиеся дамы, и я с наслаждением окунулась в ничего не значащий разговор. А на осторожные расспросы придумала свою версию событий. Мол, лучший друг мужа обесчестил мою подругу, за что был проклят мною на мужское бессилие. Случился громкий скандал, в результате которого мне теперь запрещено колдовать, а уж тем более кого-то проклинать.

К концу дня мне казалось, что я успокоилась, смирилась, но появился новый повод для беспокойства. Прибежала Клэр и сообщила, что меня вызывает на разговор Доминик. Пришлось идти, а куда деваться? Тем более, речь я готовила весь день. Сначала злую, потом дерзкую, следом перебесилась, и выбрала дипломатический вариант. Вот только спокойствие рассеялось, когда выяснилось, что ужин накрыт в спальне Доминика. Как в нашу первую ночь.

— Смежная дверь не открывается, — протянул он вместо приветствия, когда я показалась на пороге комнаты.

Император сидел, откинувшись на спинку софы перед накрытым столом. В чёрной рубашке, расстёгнутой на верхние пуговицы, и простых брюках. Волосы чуть влажные, взъерошенные мелкими волнами. С них ещё соскальзывали капли воды и исчезали в тёмной ткани или бежали по гладкой груди. Привлекательный. Я бы сказала демонически соблазнительный. Ну почему мой фальшивый муж не оказался дядечкой с пузом? Тогда было бы намного легче!

— У меня перестановка, — сдержанно ответила я, проходя к креслу.

— Садись рядом со мной, — он указал на софу.

— Не хочу мешать тебе ужинать. Я только поела.

— И всё равно, сядь рядом, — в голосе Доминика мелькнули нотки металла.

Тяжело вздохнув, я обошла стол и присела на край софы.

— Что за спектакль ты сегодня устроила? — он схватил меня за локоть и подтянул поближе к себе.

Развернулся, нависая надо мной. Я ощутила коснувшееся макушки злое дыхание.

— Ты про выход в окно? Надо было прыгать, да? Тебе бы стало легче? — я вскинула голову, упрямо глядя в чёрные глаза, в которых мелькало пугающее пламя.

— Не говори так, — поморщился он.

— А разве не этого ты добиваешься?! — вспылила я. — Лишил меня магии, забрал мой, между прочим, гримуар, бросил мою подругу в бордель.

— Никто её не…

— Ты запер меня во дворце, лишил возможности помочь ей, без моего ведома пичкал меня настоем для зачатия. Распоряжался моим телом на своё усмотрение. Может и супружеский долг выполнял, пока я спала?

— Виолет... — прорычал он, и в глубине его рогов зажглось злое пламя.

Как-то я быстро соскочила с дипломатического варианта разговора на злую версию…

— Мы неправильно начали, Доминик, — я перевела взгляд к яростно горящему камину. Пламя отзывалось на гнев огненного демона. — Наделали ошибок. Ты хотел отказаться от меня, я испугалась, что придётся вернуться в Акрию… хм… опозоренной, и сделала глупость. На рубашке была твоя кровь, я по наитию сожгла её, помолилась о том, чтобы ты передумал. И вот… Я сама не поняла, что сделала, пока Леджер не бросил те слова про кровного слугу. Только тогда я нашла ритуал формирования связи с шевалье, поняла, что сделала. Мне жаль. Но вымаливать прощение я не намерена, если ты этого ждёшь, — и безвольным жестом указала на кровать.

Горло запершило, говорить ровно давалось ценой усилий. Я налила себе сок в стакан и сделала несколько глотков, поглядывая на дверь.

— Я не жду, что ты будешь вымаливать прощение, мне лишь нужны были объяснения, — он вдруг склонился ко мне.

Воздух между нами будто накалился. Стало трудно дышать.

— Я их дала. Мне можно идти?

— Я бы хотел, чтобы ты осталась, — он отвёл волосы с моего плеча и коснулся кончиком пальца кожи шеи.

По телу побежали щекотные мурашки.