Или мы просто талантливые актеры, думаю я, пока Ашер убедительно целует меня в губы, когда мы подходим к нему. Я прислоняюсь головой к его плечу, сосредоточившись на том, что говорят люди вокруг нас.

Рене, Оуэн и Мартин говорят по-французски. Я бросаю взгляд на Ашера. Я не знала, что он говорит по-французски, но когда я услышала, что они говорят на нем, я точно поняла, что он не говорит на этом языке.

Потому что если бы он знал, что они говорят о нем, он бы разозлился.

Рене и Мартин поливают Ашера дерьмом прямо у него на глазах, и хотя Оуэн выглядит неловко, он не защищает и не отрицает ничего из того, что они говорят.

Меня это бесит до чертиков, когда я перебиваю:

— Chacun voit midi a sa porte.

Это французская пословица, которая дословно переводится как "Каждый видит полдень у своего порога". Она означает, что каждому кажется, будто его мнение — это объективная истина, но на самом деле оно затуманено его личными интересами.

По сути, я хочу сказать, что слова Рене сказаны из корыстных побуждений.

Я только что воткнула метафорический нож в выпирающее нутро Рене и собираюсь его вывернуть.

— Je me demande ce que vous vlez gagner en parlant mal de l'amour de ma vie.

Интересно, что вы хотите получить, говоря плохо о любви всей моей жизни?

На мгновение воцаряется тишина, прежде чем Рене реагирует. Он делает агрессивный шаг вперед, его кулаки сжимаются в ярости, но Мартин хватает его за руку, и Рене останавливается. Однако яростный взгляд остается. Мэделин беспокойно переглядывается между Рене, Мартином и мной, а затем переводит взгляд на мужа. Обе брови Оуэна приподняты.

Я чувствую, как от Ашера исходит напряжение. Я ободряюще сжимаю его руку и прижимаю к ней извиняющийся поцелуй. Он хочет знать, что я сказала, но я не могу рассказать ему об этом при всех. Это только привлечет внимание к его неспособности говорить по-французски, что Рене может и дальше использовать во вред Ашеру.

Проходит еще несколько секунд напряженной тишины, прежде чем Оуэн разражается громким смехом. На его лице появляется восхищенная улыбка.

— Она говорит по-французски! — говорит он так, словно это самая замечательная вещь на свете.

И это начинает казаться именно так.

Они говорили об Ашере прямо у него на глазах, выставляя его в дурацком свете. Возможно, они делали это и раньше. И теперь им придется дважды подумать, прежде чем делать это снова.

Глаза Рене подозрительно сузились. Теперь он заметно успокоился.

— Да… Где ты научилась говорить по-французски?

— Последние два года я провела волонтером за границей, в основном в франкоговорящих странах Африки. Я кое-что переняла.

— Кое-что или язык, — произносит он многозначительно.

Мне нравится думать, что это заставляет его выглядеть идиотом.

И поскольку я никогда не могу удержаться, я говорю:

— Ребята, если вы не против, мы с Ашером должны уйти. Может, он и слишком вежлив, чтобы что-то сказать, но мне неловко находиться рядом с людьми, которые обсуждают моего жениха, тем более делают это так нагло и отвратительно. — Я поворачиваюсь к Мэделин и обнимаю ее. — Было очень приятно познакомиться с тобой. — И я искренне говорю это. Затем я поворачиваюсь к Оуэну и говорю: — Предвкушение может быть более ценным, чем знание. — Я устремляю взгляд на живот Мэделин. — Но ни предвкушение, ни знание не ценнее любви. — Мои слова достаточно ясны, чтобы донести мою мысль, но достаточно загадочны, чтобы остальные любопытные уши не поняли, о чем я говорю.

Оуэн выглядит ошеломленным. Возможно, я перешла границы дозволенного, но я не зацикливаюсь на этом, хватаю Ашера за руку и веду его в гардеробную, а Ксавьер и Доминик идут вплотную за нами. Ашер напряжен, пока мы стоим в длинной очереди за пальто.

Я поворачиваюсь к нему лицом и просовываю обе руки под пальто, чтобы помассировать ему спину. Я чувствую, как напряжены его мышцы. Когда я встаю на кончики пальцев и целую его в челюсть, я чувствую, как сжимается какая-то мышца.

Я не понимаю, что я делаю.

Стоять здесь, запустив руки в куртку Ашера, и касаться губами его челюсти — это интимно. Но я уже переступила свои границы с Мэделин и Оуэном, так что могу переступить их и между мной и Ашером. Я буду наслаждаться этим моментом, не заботясь о последствиях, которые неизбежно последуют за ним.

Я целую другую сторону его челюсти, высунув кончик языка, чтобы провести по ней. Он не отталкивает меня, но и не возвращает внимание, которое я ему уделяю. Я вздыхаю, прижимаясь к его телу, пока мы не оказываемся полностью прижатыми друг к другу.