— Теперь давайте глядеть дальше…

Далее к полному разрушению, как комплекс самых крепких зданий, был приговорён правительственный квартал.

Потом внимательно чуть не через лупу смотрим снимки последних аэрофотосъёмок. Тут отличился Рычагов, всё-таки он очень опытный лётчик. Ну, и Блохин подсказал, разведчик как-никак. Всматриваемся в указанные места.

— Точно, это масксети, — озвучивает наше общее мнение Богданов.

Под моим взглядом, — и говорить ничего не надо, — Копец ставит пометки на своей маленькой карте города.

8 апреля, среда, время 18:10

Берлин, бункер командующего гарнизоном

генерал-лейтенанта Гельмута Реймана.

— Герр генерал, — докладывает вошедший адъютант, — русские опять сбросили листовки.

Рейман мрачно смотрит на измятый листок. Ничего хорошего там нет, но он делает повелительный жест. Недостойно немецкого офицера прятаться от неприятностей.

Адъютант подаёт бумажку.

Привет, Берлин!

К вам в гости мы — Красная Армия Советского Союза. Ваш Йосик Геббельс называет нас жидобольшевисткими ордами. Нам очень интересно узнать, как тут поживают сверхлюди, которые кричали, что Германия превыше всего, а они особая раса.

Славные доблестные берлинцы, расскажите нам, какие вы истинные арийцы, призванные повелевать всем миром. И как так получилось, что мы поставили вас на четвереньки и захватываем вашу столицу? Кто тогда мы? Почему ваш тысячелетний рейх кончился так стремительно?

Мы поняли почему. Вы забыли у нас разрешения спросить. За это будете наказаны.

Если ваша мечта побывать в Москве ещё не погасла, то я вас приглашаю. Для этого достаточно просто сдаться. У нас появилась традиция: всех, желающих войти в Москву с оружием в руках, водим на экскурсии по её улицам в составе колонн военнопленных.

Перехожу к новостям.

Берлин полностью окружён. Зееловских высот больше не существует вместе с вашими дивизиями, которые там находились. В небе над Берлином немецких самолётов нет. Если вы увидите «юнкерсы» и «мессершмитты», знайте, это трофейные самолёты, в которых сидят советские лётчики. Обещаю, я буду и дальше радовать вас хорошими новостями.

Южнее Шпандау открыт выход гражданским лицам через железнодорожный мост. Стрельбы и авиаударов в том районе по мирным жителям Берлина не будет. Предупреждение военным всех формирований, госслужащим и членам НСДАП: не пытайтесь воспользоваться переходом для бегства. Все выходящие будут тщательно проверяться работниками НКВД.

Напоследок скажу вот что: операция по оккупации Германии и взятию Берлина началась 22 июня 1941 года. И начали её вы.

Без уважения к вам — маршал Павлов.

Генерал Рейман отпускает адъютанта и продолжает тупо пялится на бумажку. Я не буду докладывать об этом фюреру, — он решительно комкает листок и бросает в мусорную корзину.

12 апреля, воскресенье, время 09:00.

Воздушный КП маршала Павлова.

28-ая армия вошла в Шпандауский лес. Вчера слегка ошарашенно поглядел, во что генерал Качалов превратил посмевший задержать его Гросберен. Короче, нет больше этого городка. Восточнее подходят передовые части Рокоссовского. Никитин изготовился к прыжку через Хафель. Зубья моих армий втыкаются в Берлин всё глубже и глубже. Пока Яшка с Борькой занимаются своей привычной работой, любуюсь повергаемой вражеской столицей.

В районе Моабита один за другим взмывают свечками в воздух и тут же уходят в «петлю» пешки. Парни отрабатывают бомбометание с кабрирования. Моабит бомбится вторые сутки без перерыва на приём пищи и сон. Ночью им не дают спать стаи У-2.

Это тоже средство давления на психику. Сознательно опускаю берлинцев в режим непрерывного кошмара. Они должны запомнить надолго вперёд. Хотя бы на пять-щесть поколений. Мне даже интересно, смогли бы сами выдержать такое. Кто-то точно не вынес бы.

Пару дней назад. Расположение одной из частей, выведенных с передовой на пополнение.

— Назовём его Иван Иванычем, — со смехом смотрю на чучело, полностью изображающее доблестного бойца Красной Армии.

Моя свита и бойцы всех рангов вокруг охотно поддерживают меня дружным хохотом. Не слышу в нём никакого подобострастия. Весь личный состав, от рядовых до генералов, находится в постоянной эйфории. Готовы ржать по любому поводу, даже по команде. Причём совершенно искренне.

— Саша, запиши его фамилию и проследи, — после команды адъютанту смотрю на комполка. — А вы, товарищ подполковник, представьте сержанта к званию старшины и к ордену Красной Звезды.