— Чего?! — в голосе Яшки слышится недоумение.

Обращаю взгляд на связисту, чем-то удивившего моего суперкорректировщика. Тот растерянно пожимает плечами.

— Батарея отказывается вести стрельбу. Командование запретило.

О, как! А я кто?

— Твои тоже, — другой связист уведомляет Бориса, что его команды также не проходят.

— Немцы белый флаг выбросили, — первый связист первым и выясняет, что случилось.

— На базу в Карлхорст, — командую лётчикам. Это чуть ли единственная авиабаза уже в черте города. Да, война войной, но мы понемногу осваиваем территорию.

По пути извещаю Рокоссовского и Голубева, куда направляюсь. Карлхорст на границе их зон ответственности.

Спустя два часа.

Чудом почти уцелевшее здание в Карлхорсте.

Сидим в самом большом помещении. Со мной Рокоссовский, Климовских, Голубев, Богданов. Решил, что пока хватит.

Входит группа немецких генералов, приветствуют нас. В знак ответного приветствия встаём, садимся. Гостям сесть не предлагаем. Да и некуда. Пусть постоят, они сейчас в общем звании просителей.

Взаимно представляемся. К нам прибыли Карл Дёниц, Альфред Йодль, Фридрих Ольбрихт, Гельмут Рейман и группа сопровождающих офицеров, оставшихся за порогом.

— Кто глава вашей делегации? Мой немецкий вам понятен?

Испытываю лёгкое ехидство по отношению к своим генералам. Вот и экзамен по немецкому для вас. Уверен только в Богданове и Климовских.

— Понятен, господин маршал, — отвечает Дёниц. — Глава делегации и немецкого правительства — я. Адольф Гитлер, Йозеф Геббельс и Генрих Гиммлер застрелились пять дней назад.

Мои генералы начинают шептаться, меня не удивляет. Хотя за Гиммлера не уверен, в иной истории он глупо попытался бежать.

— И с чем вы к нам прибыли, господин адмирал?

— Мы прибыли, чтобы обсудить условия капитуляции.

Ну, вот и всё. Слышу от своих соратников общий выдох. Слово «капитуляшьон» понятно всем. Война закончена. Почти. Наверняка найдутся железно упёртые. Бреслау, к примеру, ещё держится. Хотя больше из-за того, что мы не давим по максимуму. А зачем? Сейчас Дёниц отправит всем приказ сложить оружие, и все сдадутся. А кто нет, сами будут виноваты.

— Одно вам могу сказать точно, господа. Примем только безоговорочную капитуляцию. На это Сталин точно согласится. На другие варианты вряд ли. Но я могу вам рассказать, что мы сделаем, заранее…

Они всё подписали. В два часа ночи. Я им наплёл, что имею от Сталина полномочия утвердить только безоговорочную капитуляцию. Они ж проверить не могут.

Окончание главы 21.

От автора.

Мой экспериментальный проект «Стиратель» . Средневековое дарк фэнтези в обрамлении городского фэнтези. Приключения целителя в двух мирах.

15 декабря 1959 года, время 10:50.

Москва, площадь Дзержинского.

Нам с замминистра обороны генералом армии Анисимовым осталось стоять десять минут. Нас сменят Булганин с начальником Генштаба маршалом Василевским. Парочка, Василевский и Богданов, который сейчас министр обороны, честно заслужили свои маршальские жезлы, когда в поразительно короткие сроки и при минимальных потерях вышибли японцев с континента. Квантунская армия, постоянная угроза на Дальнем Востоке, бесславно прекратила своё существование. Во многом благодаря усилиям этих двух удалых парней.

Иосиф Виссарионович не дотянул до дня рождения буквально неделю. Помня о дате его смерти в мире Арсеньевича, запишу себе в актив дополнительные шесть с длинным гаком лет жизни вождю. Не было войны с Германией в таком тяжелейшем варианте, как там. Не на что было тратить нервы килограммами. И сын Василий жив остался. Яков погиб уже во время победных боёв на востоке Германии, буквально накануне победы.

Когда кидаю взгляд на него, лежащего в дубовом, сверкающем чёрной полировкой гробу, возникает глупое мистическое ощущение, что он продолжает строго всех оглядывать сквозь закрытые глаза.

Хоронить будем у Кремлёвской стены…

12 декабря, внеочередное заседание Политбюро. Краткая цитата из протокола.

Климент Ворошилов:

— Иосифа Виссарионовича надо положить в Мавзолее, рядом с Лениным.

Маршал Павлов:

— Есть сомнения, Климент Ефремович. Я согласен, что масштаб личности Сталина сопоставим или даже равен величию Ленина. Но всё-таки не стоит превращать усыпальницу Владимира Ильича в посмертное общежитие. Строить что-то подобное… это тоже кажется не естественным. Уподобимся египетским фараонам.