Ещё одна его важная черта — откровенная безбашенность. И самая малость фатализма. Дескать, чему быть, так того и не миновать. Оттого, видать, и не боялся «взлететь на воздуси» в процессе возни с очередной своей игрушкой, что должна была взорваться с особым грохотом и чисто зрительными эффектами. Такой человек легко мог согласиться выполнить просьбу хорошего приятеля взамен на самый мизер — обещание как следует проставиться по итогу.

— Тротил — это неплохо. Правильный парень, хотя и с закидонами. Впрочем, а кто из нас без греха?

— Я думал, что ты, Сев.

— Я? Позабавил, — и улыбнуться этак специфически, как бы намекая, хотя на что именно, сам толком не знаю. Однако подействовало, чего уж там.

— Ладно-ладно! Так ты согласен?

— Есть такое. Но учти, если вдруг потом мне какая помощь понадобится…

— То ты можешь на меня рассчитывать, — аж расцвёл Васисуалий. — Я завтра тогда тебе позвоню или просто зайду, да?

— Лады. Но конкретное время какое?

— На семь тридцать вечера забились, на углу Маркса и Октябрьской. Там ещё пивнушка эта… «Якорь», во!

— Рыгаловка, — поморщился я.

— Не в ней же, рядом.

— Уже лучше. Или хуже…

Удивлённый взгляд в мою сторону. А зря. Как говорится, знай и люби родной город. Хотя бы в тех случаях, когда это действительно нужно. А тут… Ну вот почему нельзя было предварительно место как следует изучить? Тайна велика сие есть.

— Местечко дерьмовое. Вроде не окраины, но повсюду дворы-колодцы, где то есть выход, то полные тупики, то выход легко перекрывается. И говорить наверняка будут в одном из таких двориков, да таком, где люди предпочитают в окна не особо смотреть и вообще изображать из себя слепоглухонемых. Как говорится, sapienti sat, а ты. Вася, дураком сроду не был. Ну, кроме тех моментов, когда за стол с картами садишься и вместо мозга один дурной азарт остаётся.

— Попробовать передоговориться?

— Поздно. Ну да ничего, придумаю что-нибудь. Только ты сегодня до глубокого вечера Тротилу набери, да скажи, что я тоже в теме. Потом и я с ним свяжусь, кое-что уточню, обговорю.

— Замысловато всё.

— Так простота, она похуже воровства будет, Геолог. Ладно, бывай здоров и попробуй за оставшееся время себя не издёргать. Валерьяночки что ли выпей. Всё, до связи!

— До скорого, Сева! Но ты прям резкий стал, словно вместе со шмотками и себя самого поменял.

Прав ты, Васисуалий, ещё как прав, хоть сам об этом даже не догадываешься, считая сказанное сейчас всего лишь удачным речевым оборотом. Меняются не только снаружи, но и изнутри, хотя у меня это вышло ну совсем нестандартным образом. А пока… пакеты в руки и в подъезд, а там и на этаж. У меня, помимо прочего, ещё одна важная задача будет — если дома мелкая, надо постараться ускользнуть от этого электровеника. Например, выдав ей что-нибудь из специально купленных сладостей и отправив хоть к куклам и прочим игрушкам, хоть на улицу погулять. Упс… забыл. Это я про игрушки. Реал стоило купить ей какую-нибудь девчачью хренотень, чтоб та занималась именно этой фиговиной, а не кушаньем мозга находящихся поблизости. Сейчас то уже поздняк метаться, но несколько позже — обязательно и всенепременно.

От мелкой и впрямь удалось отдариться шоколадками и прочими лакомствами, правда, пообещав в ближайшие дни столь желаемую куклу под названием «Барби», будь она неладна. Впрочем, учитывая то уродство, которое выпускала советская промышленность для детей… Воистину, как говаривал Лукич: «Всё лишнее… лучшее — детям!». Действительно, стоило только взглянуть на то, что продавалось в магазинах игрушек — аж не по себе становилось. Дерьмо, страхомудище, хлам. Хлам, убожество, непотребие… А если что-то пристойное и встречалось, так с вероятностью около 90 % этот товар был или из тогда еще существовавшей ГДР (Германской демократической республики), либо из Венгрии или там Югославии на худой конец. Потому я вполне понимал желание шестилетнего детёныша получить что-то действительно красивое. Увы, это самое красивое за зарплату её предков если когда и покупалось, то редко, мало и точно не из сколь-либо высокой ценовой категории. Проблема тут заключалась в том, что дети, они, милль пардон, должны находиться в атмосфере той самой красоты и эстетики. Если же подобного нет — либо комплексы расцветут пышным цветом, либо вкус как таковой напрочь атрофируется, привыкнет человек к «пятидесяти оттенкам серого», что всегда и с охотой предоставляла страна советов своему подрастающему поколению. Ах да, ещё могла развиться просто непреодолимая жадность, желание подгрести под себя как можно больше, чего угодно и любыми средствами — этакая гипертрофированная компенсация за убогое в плане ярких красок детство.

И вот «почему то» мне совсем не хочется, чтоб Олька, блондинистая и юркая мелочь с косичками, выросла в одну из вышеперечисленных разновидностей. Потомуи стоит добавить малость ярких цветов в окружающую её довольно блеклую атмосферу.

Времени пока что было, как выражался один тип в треснутом пенсне, аж цельный вагон, потому и покупки разложить успел, и малость перехватить и… Жажда деятельности и очередной выплеск адреналина просто не позволяли сидеть на месте, а потому решил прогуляться по улицам города. Только не просто так, а совмещая приятное с полезным.

Была — да и поныне здравствовала, пускай и значительно в скукоженном состоянии — такая интересная организация как ДОСААФ. Что вообще сие обозначало? Вроде как добровольное общество содействия армии, авиации и флоту, чьи функции заключались в патриотическом воспитании, дополнительной военной подготовке, развитии близкого к армии и авиации спорта и всё в подобном роде. Теоретически. На практике же толку было чуть по причине давно всем очевидного лицемерия, очковтирательства и трескуче-парадной бравурной попытке «уметь в идеологию», что ещё со времён «пятикратного почётного бровеносца», двух слов членораздельно не способного связать, вызывала у мало-мальски умных людей только смех, открытый либо до поры скрываемый.