— Может быть, если твой папа будет не против, ты сможешь пойти со мной на игру, — сказала Милли. — При условии, что ты пообещаешь болеть очень громко.

— Можно? — взгляд Джоуи метнулся к моему. — Пожалуйста?

Я бы ни за что не сказал ей «нет», особенно из-за футбола.

— Конечно.

— Да. — Она откусила еще кусочек печенья, затем убежала, направляясь в свою комнату.

— Она никогда не проявляла особого интереса к спорту, — сказал я Милли. — Спасибо за это.

— Не за что. Я всегда ищу возможность найти нового фаната «Диких котов».

— Все еще немного сходишь с ума от игр?

Милли покраснела и опустила взгляд в пол.

— Возможно.

Милли, которую я помнил, была самым громким человеком на стадионе. Когда мы забивали, она кричала так, словно сама загнала мяч в конечную зону. Когда судьи ошибались, она приходила в ярость. И когда мы выигрывали, ее радостные возгласы были слышны всему полю.

Это, или я просто всегда прислушивался к Милли.

— В последнее время мне нечасто удается наблюдать за игрой с трибун, — сказала она. — Обычно я работаю. Но я обязательно выберу игру, когда смогу посидеть с Джоуи или, постоять у поля.

— Я ценю это, — сказал я, следуя за ней к входной двери.

— У вас прекрасный дом.

— Мы еще работаем над ним. Все еще обустраиваемся. — В нашем доме в Сиэтле была кое-какая мебель, которая не совсем соответствовала этому пространству. И Милли не видела множества коробок, спрятанных за закрытыми дверями.

Но даже если все шло пока не совсем так, как я хотел, фундамент на будущее был заложен. И, боже, было приятно не видеть так много чертова белого. Сиенна оформила наш современный дом в Сиэтле в оттенках белого и кремового. Однажды я пролил бутылку апельсинового «Гаторейда» на диван, и она целую неделю со мной не разговаривала.

На самом деле, это была приятная неделя.

В этом доме было немного белого, но в остальном здесь царила деревенская атмосфера. И если Джоуи хотела розовую спальню, у нее будет розовая спальня.

Высокие потолки и открытые пространства были как раз для парня моего роста, поэтому я не чувствовал себя стесненным. Теплые деревянные полы, тесаные балки и каменный камин создавали уют. Дом. Дальняя стена гостиной была полностью сделана из окон, которые выходили на поле для гольфа за нашим задним двором. Вдалеке к голубому небу тянулись горы цвета индиго с вечнозеленым лесом у их подножия.

— Отличное поле для гольфа, — сказала Милли, открывая дверь. — Весной мы проводим здесь ежегодный сбор средств. Ты уже играл в него?

— Нет. Мое членство в клубе еще официально не утверждено.

Она подняла брови.

— Они не одобрили членство Форда Эллиса? Разве тебе не обязательно быть членом клуба, чтобы жить в этом районе?

— Да. — Я усмехнулся. — Они сделали для меня небольшое исключение, поскольку ждут следующего заседания совета по членству. Это просто логистика, и я не настаивал. На данный момент я просто рад, что у меня есть адрес. Я рискнул после моей первой встречи с Куртом.

— Рискнул?

— На тот момент он еще не предлагал мне работу, но я рассчитывал на его отчаяние. Поэтому попросил Торена назвать имя хорошего риелтора. Я позвонил ей и попросил найти мне хороший дом в лучшем школьном округе. Строительная компания, с которой она часто работает, как раз строила это место. Мы провели экскурсию по ФейсТайм. Я сказал ей, что хочу его, и она попросила об одолжении, чтобы они могли ускорить строительство. Закончили его за день до нашего приезда.

— Ты купил этот дом заранее? Еще до того, как он был закончен? — Глаза Милли расширились. — Что, если бы Курт не предложил тебе работу?

Не предложил мне работу?

— Милли.

Она закатила глаза.

— Я вижу, что завоевание всех этих трофеев и наград в твоем офисе не уменьшило твоего эго.

Я рассмеялся.

— Ни в малейшей степени.

— Ты скучаешь по игре?

— Каждый день. Но тренировать я тоже люблю. — Тренерство было на втором месте, но нему добавилось время, которое я могу проводить со своей дочерью.

— Почему ты просто не остался в «Сихокс»?

— Я был готов уехать из Сиэтла.

Милли не спрашивала почему. В этом не было необходимости. Имя Сиенны повисло в воздухе, как вонь от тухлого яйца.

— Насчет той фотографии в офисе…

— Не волнуйся об этом. — Она отмахнулась. — Просто… воспоминания, понимаешь?

— Да. — У меня было много воспоминаний о Милли.

Самым лучшим, самым горько-сладким был тот вечер, когда она ни с того ни с сего поцеловала меня, пока мы занимались. Не то чтобы я этого не хотел. Просто это застало меня врасплох.

В другой жизни я бы целовал ее с каждым восходом и закатом солнца. Она была бы женщиной, подбадривавшей меня на Суперкубке. Женщиной, к которой я бы возвращался домой каждый вечер. Но это будущее было не тем, которое было нам уготовано.