Марк устроился в соседнем кресле и вытянул длинные ноги к огню, обнимая обеими руками чашку с горячим кофе.

— Как здорово смотреть на живой огонь, — мечтательно протянула Энни, не в силах оторваться от созерцания пляшущего пламени в камине. — У меня в квартире центральное отопление. Но в живом огне есть что-то умиротворяющее, правда?

— Да, но огонь может стать и страшной опасностью, например в лесу, — сказал Марк, и тень печали пробежала по его лицу. — В горах Юра летом случались пожары. Они уничтожали десятки акров леса, а чтобы вырос новый лес взамен сгоревшего, требуется не менее двадцати лет. Это само по себе уже плохо, но еще хуже было то чувство, которое возникает, когда огонь вырывается на простор, а вы бессильны его остановить. Пламя перебрасывается с места на место, повсюду пляшут длинные языки оранжевого огня, раздуваемые ветром, оставляющие за собой шлейфы густого черного дыма и пожирающие все на своем пути. Вот и война очень похожа на пожар. Раз возникнув, она уже выходит из-под контроля. Она забирает людей, заставляет их творить злодеяния, которых они никогда не совершили бы в мирной жизни. Война меняет природу человека, природу вещей, оставляя за собой разорение и руины Терпимость и гуманность изгоняются прочь, правда, это происходит лишь тогда, когда человек внутренне готов отвергнуть все, что было для него ценным, что он любил в мирном прошлом…

— Вам доводилось тушить пожар? — быстро спросила Энни, стараясь как можно дольше удержать разговор в рамках обычной беседы.

— Да. Это случилось однажды летом, когда мне было чуть за двадцать. Я жил с семьей в горах Юра, когда там разгорелся сильный лесной пожар. Несколько подростков решили устроить пикник на краю леса, развели костер для шашлыка, какая-то искра перелетела на сухую траву, и неожиданно взметнулось сильнейшее пламя. Вся деревня тогда бросилась на помощь пожарной команде. Самолеты обрушивали на горящий лес тонны воды. Но ветер неумолимо гнал огонь прямо на деревню. Мы уже решили было, что все пропало, но, на наше счастье, ветер стих, и за час мы сумели справиться с огнем. Но что было потом, я не помню. На меня упала пылающая ветвь дерева, и я отключился.

Марк приподнял густую шевелюру, и Энни разглядела небольшую выщербинку у него на лбу.

— Память того события. Мне пришлось нарочно отрастить волосы, чтобы прятать ее. Еще повезло, что я не обгорел.

— Но шрам почти не виден, — успокоила его девушка. — Если бы вы мне не рассказали, то я бы ничего и не заметила, волосы отлично все прячут. — А сама уже лихорадочно обдумывала его признание. Затем спросила, стараясь не выдать волнение в голосе: — Вам сильно ушибло голову? Не было сотрясения мозга?

— Говорили, что было сотрясение, — ответил Марк, но, похоже, сам он не был в этом уверен.

Так она и думала. Ее зеленые глаза расширились, как она ни старалась держать себя в руках. Марк улыбнулся краешком губ, читая ее мысли.

— Нет, Энни, сотрясение мозга тут ни при чем. Я помнил моменты прошлой жизни еще с тех пор, как был малым ребенком. Я мог, например, смотреть, как идет за окном дождь, или слушать, как свистит закипающий чайник, или же заслышать чей-либо смех, и внезапно в памяти возникали картины, мгновенно исчезавшие, но такие четкие и ясные, словно кадры из фильма, прокручивающегося в моей голове.

Энни напряглась и побледнела.

— Ты ведь понимаешь, о чем я говорю, Энни? — медленно произнес Марк, наблюдая за ней, будто он всегда знал, когда у нее возникало это ощущение уже виденного, это самое «дежа вю».

Энни ничего ему не ответила. Ей не хотелось признавать, что и с ней стало происходить нечто похожее, правда, только после того, как она повстречала в своей жизни Марка. А Марк продолжал:

— Это выглядело так, будто какое-то рядовое событие нажимало на спусковой крючок, и в памяти возникало что-то подобное. Но сопровождавшееся драматическим явлением. Однажды, к примеру, когда я смотрел, как капли дождя стучат по листьям деревьев в саду, у меня внезапно возник образ женщины с темными волосами, подвязанными шарфиком, которая пробиралась в проливной дождь через лес, чтобы встретиться со мной. Я был одновременно и страшно возбужден и до смерти перепуган.

— Это могла быть запомнившаяся вам сценка из фильма, который вы когда-то видели, а потом позабыли. — Энни все еще не оставляла попыток найти всему разумное объяснение.

— Возможно, — спокойно согласился с ней Марк. — За исключением одного — в то время мне исполнилось всего семь лет, а чувства были те же, что и у взрослого. Энни, они были слишком реальны, чтобы быть позаимствованными из кинофильма. И потом, все было слишком личным. Я точно знал, что все, что я вспоминаю, произошло именно со мной. В ту ночь меня мучили кошмары, мне снилось, что я бегу по лесу, пытаясь спастись от наседавших преследователей, вознамерившихся меня убить. Я бежал и бежал, петляя между деревьями, но они поймали меня. Тот сон оборвался тем, что меня все-таки убили, — закончил Марк.

Энни выпрямилась, уставясь на него.

— Вас застрелили?

Марк утвердительно кивнул, а Энни облизнула внезапно пересохшие губы.

— В моем сне я слышала… — Она запнулась, не желая вспоминать.

— Я знаю, — тихо и спокойно произнес Марк. — Ты слышала звук автоматных очередей и знала, что кого-то застрелили. Это меня тогда убили, — сказал Марк.

Энни подскочила, толкнув чашку с кофе, — горячая черная жидкость выплеснулась ей на ноги, заставив вскрикнуть.

— Ну, опять ты себе что-то устроила? — Марк также вскочил, оглядывая ее джинсы и хмурясь при этом. — Ты не пострадала? Не обожглась кофе?

Девушка поморщилась, проведя рукой по мокрой джинсовой ткани.

— Да нет, кофе был не слишком горячим, а джинсы быстро просохнут у камина.

Энни подвинула кресло поближе к огню и уселась так, чтобы ее ноги оказались над очагом, и смотрела, как пошел пар от влажных джинсов. Потом, обернувшись к Марку, она сказала:

— Это все из-за вас я так перепугалась! Прекратите нести этот вздор.

Марк погрустнел, его темные глаза наполнились глубокой печалью.

— Я не могу, Энни! Я во все это верю, как бы тебе это ни казалось нелепо. С детства я помнил кусочки прошлой жизни, а после сотрясения мозга начал вновь и вновь переживать всю ее целиком. Если хочешь, можешь считать, что я это выдумал. А может, мне действительно все пригрезилось, но когда я пробуждался ото сна, то разрозненные фрагменты оставались в памяти. Потом они вновь возникали передо мной под влиянием каких-либо внешних событий, например из-за дождя, или изза птичьего щебета, или при звуке выстрела.