На руках синяя картонка- диплом пищевика, местный Торговый техникум выпускал универсалов: бухгалтер плюс технолог в одном флаконе.

После тяжелых родов простилась со столовой, здоровье слабое тягать кастрюли уже не позволяло, единственный выход- решила закончить бухгалтерские курсы для новоиспеченных бизнесменов, и параллельно пошла работать на близлежащий рынок продавцом.

Во всей красе благоухала осень, пчелы так и вились возле фруктов, хозяин ларька, черноусый Гиви был благодушен к новой пассии, Неля поневоле улыбалась, не прятала счастливые глаза, когда он вечерами прижимался к ней в крохотной подсобке на виноградных ящиках, молодое тело жаждало любви и ласки, совсем как в юности ушедшей, возлежали двое на пряных листьях августа, разгоряченные от страсти.

Насытившись сполна свободой отношений, вечерами бежала на бухгалтерские курсы, а дома тихо пела колыбельную себе, детишки уже спали в кровати деда. Золотая осень рассыпала щедрой горстью колдовское счастье.

Верность выбранного пути осознала на первом же занятии. Попала, куда целилась, пришла к своим: уставшие девчонки-слушательницы и не менее уставшая очкастая пенсионерка, бухгалтерша, настоящая советская училка – хмурое лицо вечерней столицы принимало роды новой жизни, Неля чувствовала себя дома среди разношерстных женщин.

Уже сентябрь на пороге, рассветный город дышал горячей чашкой чая и бутерброда с иностранным маргарином «рама», спят безмятежно малыши, на кухне баба Нина неслышной тенью варит кашку себе и деду, багряная погода листьями, опавшими прощально, рисует на дворе зигзаги.

Новый забег нетронутого утра, туманами дымился день осенний, по замкнутому кругу, бежала, как ослик за морковкой, стремясь уловить каждый момент и не упустить ни одной возможности.

Прошло два месяца, ночным шакалом диким осенние ветра завыли, но с каждым днем светлело утро от яркой лампочки на кухне коммуналки, и бутерброды были не просто с маслом, на них ложились сверху сыр и колбаса, рекламой в телевизоре дразнящие ароматы сулили счастье. И чай пустой сменился крепким сладким кофе, и Неля улыбалась чаще, возвращалась к жизни, задорный женский смех звучал на рынке, блестели глазки от любви, Гиви не скупился на мужские ласки.

И только ночью глухое одиночество давило на подушку, но женщина уже в зародыше ее душила, не позволяя вырваться наружу зверю, сама себе боялась признаваться, что стала забывать Илью, непутевого родителя детей и мужа.

Лишь изредка, глядя на спящих в обнимку дочь и сына, с тоской вспоминала, что, когда-то также доверчиво и нежно прижималась к их отцу. Так мозг спасительный до времени скрывает в ящике Пандоры невысказанную скорбь предательства побега от судьбы, в глубинах души скрыта тайна, которую не решается раскрыть, ибо страх перед болезненной правдой иногда оказывается сильнее жажды осознания.

Детки находились под неусыпным оком любящей свекрови, а деда-свекор молча тосковал по сыну, у раскрытой форточки с прокуренными легкими просиживал полдня, сокрушаясь о чем-то, его скорбь была молчаливой, но глубоко ощущаемой, каждый вздох напоминал о потере и невозвратности ушедших времен.

–Продуктов до зимы нам хватит, – раскрасневшаяся Неля командовала молодыми грузчиками, ребята занесли последнюю коробку из машины, с шумом поставили на пол, Денис с Дашуткой нетерпеливо ползали на четвереньках у двери дальней комнаты, баба Нина еле сдерживала деток, оберегая от залетевшего с улицы мороза.

Грузчики на прощание кинули на столик пару шариков чупа-чупса, и шумной ватагой вышли из подъезда, визг тормозов и оглушительная песня из динамиков «девятки» предупреждали двор о новых хозяевах жизни.

Вдоль коридора, на кухне коммуналки разномастным этажом выстроились фанерные ящики с консервой – рыба, тушенка, каши, рядом в мелких коробках притулились конфетки, сухари и печенюшки, голодная смерть семье не угрожает.

Неля с удовольствием скинула тесные от двух надетых теплых носочков валенки, растирая затекшие ноги мечтательно улыбнулась детям и бабе с дедом, роднее их на всем белом свете у женщины никого не было, а за своих любимых перегрызет горло любому зверю.

От полноты нахлынувших чувств вдруг расплакалась навзрыд, и уже через минуту в коридоре обнявшись рыдали трое взрослых, а малыши, ничего не понимая тоже заскулили вслед, но пострелята недолго горевали, стянули и разворошили пачку шоколадного печенья, чумазые счастливчики разрядили скорбь.

Взрослые от слез перешли на смех, и через полчасика на кухне вместе пили чай и рассуждали о скором новогоднем празднике, дед с внучатами деловито считали съестные запасы, а женщины достали модные журналы «Лиза» и приготовились шить новые наряды. Баба Нина была отменной рукодельницей, да и невестка ей под стать любила кройку и шитье еще со школьных лет.

Жизнь перестроила семью, перекроила счастье, поставила на рельсы паровоз, придала ускорение мечтам.

Пропавший муж всего лишь раз появился на вечерних курсах. В опустевшем коридоре школы вдруг стало шумно, после недолгой возни с охранницей в дверях учебной залы возник Илья – нетрезвый, с недельной щетиной, с виноватой улыбкой и безумно грустными глазами, в кармане за пазухой несвежей джинсовки торчал куриный гриль, прозванный в народе «ножки Буша».

– Я помню, милая, ты копченую курочку сильно уважаешь! – прямо на глазах изумленной публики, выложил окорочок на лежащую перед женой раскрытую тетрадь.