– Понравился, – в тон ему ответил Павел. Оба весело рассмеялись.

Просмеявшись, Борис доверительно наклонился к Павлу.

– Паш, тебе не кажется, что мы тут немного… как бы это сказать… заигрались в демократию, в общем, потеряли чувство реальности.

– Это у нас-то демократия? Ну-ну.

– А ты не нукай, ты послушай. Я тебя, разумеется, не из-за ребят этих позвал, это ты правильно понял, я вижу. Я про другое с тобой хотел переговорить. Ты, Паша, видишь же, что творится вокруг. Ну. Ты же умный мужик, Паша.

Павел Григорьевич с интересом посмотрел на Бориса. Ну вот и настоящий разговор пошёл, надо понимать. Он уже начал примерно догадываться, куда клонит Борис.

– Ты про Совет что ли?

– И про него в том числе, – Борис откинулся на спинку кресла. – Совет – дело хорошее, я не спорю, но как форма правления он давно себя изжил. Все решения, что принимаются в последнее время – это полумеры, а время полумер давно прошло. Нам нужна твёрдая власть и, желательно, сосредоточенная в одной руке.

Борис выжидающе замолчал. Павел задумчиво смотрел перед собой.

До него уже доходили слухи, что с Советом Двенадцати хотят покончить. Кто – Павел не знал. Теоретически, это мог быть любой из двенадцати членов Совета – в их правлении уже давно не наблюдалось единства. Павел был далеко не новичок и прекрасно понимал ситуацию. У всех свои амбиции, а у кого их нет? Вот хоть и у Борьки – у того их вообще через край, достаточно посмотреть, как административное управление с каждым годом подминает под себя всё больше и больше. Но амбиции амбициями, а ум никто не отменял. И чего-чего, а ума его другу не занимать. Да и не станет Борис вступать в открытую борьбу за власть. Во всяком случае не с ним, не с Павлом Савельевым.

– Я, Боря, инженер, – осторожно начал Павел. – А у нас инженеров заповедь простая: работает – не трогай. Совет неидеален, тут я с тобой согласен, но я – за коллективное мнение. Слишком велика вероятность, что один, дорвавшись до власти, возомнит себя богом. Вспомни ту историю с северной электростанцией. Умный мужик был Семёнов, только к людям прислушиваться не умел. Себя умнее всех считал, а уж если чьё-то мнение вразрез его шло, становился упрямым как осёл. Про опоры платформы ему сколько раз говорили…

– Тогда шторм был, – перебил его Борис.

– Да что первый раз за сто лет что ли? – разозлился Павел. – Тогда шторм вокруг всей Башни был. А южная станция, как стояла, так и стоит. А северной – кирдык. И я тебе говорю, решения Семёнова – единоличные решения, потому что нам даже рта раскрыть там не давали – вот одна из ключевых причин. И, добро бы, этот осёл тогда только сам утоп, так он и станцию на дно потащил, и нас всех вместе с ней. До сих пор расхлёбываем, расхлебать не можем.

– Погоди…

– Нет, это ты погоди. Ты, Боря, тогда, двадцать лет назад где был? Здесь наверху? Карьеру делал, да? А я, внизу, на электростанции этой долбаной пахал. Да меня чудом в тот день там не оказалось, смена не моя была.

– Знаю.

– Знаешь, – Павел отвернулся. – Это ты знаешь. А другое. Другое знаешь? Что потом было, знаешь? Напомнить тебе, Борис Андреевич, почему нас тут из трёх миллионов едва чуть больше миллиона осталось?

– Не надо, – тихо сказал Борис. – Только вот и теперь не лучше. Ты отчёты Руфимова по пятому энергоблоку видел? Навернётся, что делать будем? Купол Башни расхерачим, ветряки поставим?

– Надо будет – расхерачим и поставим, – так же тихо сказал Павел. – А людей, Боря, не надо больше трогать. И так уже… Так что, пусть живут.

– Да не живём мы здесь! Выживаем!

Борис снова вскочил с места. Принялся большими шагами мерять комнату. Павел молчал. Пусть Боря пар выпустит, ему полезно.

– А, ладно! – Борис снова сел. – О делах говорить – не переговорить. Ты лучше скажи, как сам-то? Как Ника? Ну то, что авантюристка она у тебя растёт, это я уже понял.

Борис, усмехаясь, кивнул в сторону папок с делами, сиротливо приткнувшихся на углу стола.

– Давно её не видел. Красавица, поди уже, невеста. Жених-то имеется?

– А как же! – усмехнулся Павел. – Во-о-он его папочка с личным делом у тебя как раз сверху лежит. Это ж ему я просил тебя пропуск к нам наверх выписать, забыл, что ли?

Борис скосил взгляд.

– Александр Поляков, – протянул задумчиво и снова потёр переносицу. – Точно же, Поляков. Вспомнил. Ну и как, достоин избранник твоей принцессы?

– Неплохой, вроде, парнишка, – пожал плечами Павел. – Если у тебя, Боря, всё, я пойду?