А там можно заскочить в усадьбу Скалозубовых. Как ни странно в этом признаваться, но там оказалось довольно уютно, да и чай хороший делают. Скажет тому милому дворецкому, что у нее есть к ним пара вопросов, поморозит немного хотя бы тех пугливых служанок, а потом там можно даже штаб себе устроить. И кто подумает ее выгнать? Бумажной работы завались, а «благодарность инквизиции» всегда верное средство.

Герда хихикнула и снова надела очки. Коварная интриганка.

Так и сделает. Во только нужно придумать верный предлог…

Из размышлений ее вырвал телефонный звонок, и при виде абонента Герды сжала зубы — начальство.

Так-так…

— Слушаю, — ответила она, пытаясь придать своему голосу твердости.

— Гертруда Михайловна, день добрый. Как продвигается расследование?

— Подозреваемый мертв. Все свидетели и улики указывают, что его убил барон Скалозубов. Дело почти закрыто.

— Это… плохо.

— Почему? — напряглась она. — Мятежник и нексопоклонник Герасимов, убивший за одни сутки двенадцать человек, обезврежен. Я хотела ходатайствовать о присуждении Скалозубову государственной награды за заслуги.

— А вот это точно лишнее. Скалозубов — темная лошадка, и статус его рода еще достаточно шаток. Очень глупо будет, что вы с Борисом Сергеевичем сначала пытались его арестовать как нексопоклонника, а теперь награждаете как борца против нексопоклонников. К тому же, в ликвидации Людвига он тоже принимал участие, я правильно понял?

— Возможно…

— Значит, на его руках кровь инквизиции. И этого человека вы собрались награждать как героя?

Герда не нашлась, что ответить. Право, лучше просто кивать и не болтать лишнего. А то это ей обернется боком.

Она молчала на секунду дольше, чем следовало, и ее собеседник на том конце провода вздохнул:

— Уже слышали новость про Горна?

— Да… Очень большая утрата. Он мне был как отец, а умер как герой.

Если ей и пришлось приврать, то совсем чуть-чуть. Горна она действительно знала немало лет, и уже успела наплакаться на заднем сидении машины, когда утром ей сообщили о смерти инквизитора.

Нет, она не считала его отцом, и всегда тайно ненавидела, но при этом и не желала его смерти. Пусть Борис Сергеевич и был жесток с ней, но он вытащил Герду в люди. Без него кем бы она была? Мелкой сошкой, канцелярской вошью на задворках Империи, а то и еще хуже…

Бабой, которая живет только для того, чтобы оставить потомство, а затем тихо состариться и умереть.

— Никогда не сомневался в нашем Борисе Сергеевиче, — продолжал собеседник. — Думаю, он пытался реабилитироваться за свой провал, а тут… несчастный случай.

— В смысле? — снова не смогла сдержаться Герда. — Мне сообщили, что он погиб, пытаясь спасти, заложников.

— Чушь. Горн умер от сердечного приступа.

— Но…

— Вы меня поняли? Сердечный приступ и тихая, спокойная смерть в каюте. Все что вы слышали о якобы произошедшем захвате заложников со стороны диверсантов Рейха — газетная утка, не более. Всех глупцов, которые пытались раздуть из этого скандал, ждет «беседа» с нашими агентами. Наши отношения с Рейхом всегда были крайне взрывоопасными, и очередной конфликт не нужен ни нам, ни тем более Императору. Более того, Океания тоже без дела не сидит — Токио, как сообщают наши разведчики, начинает склоняться в сторону «более решительных действий» касательно Владивостока. Вдобавок ко всему количество Прорывов за последние месяцы выросло в четыре раза, а вчерашний Прорыв из Москвы вообще был одним из сильнейших за последние годы. Очень печально будет, если мы, вместо того, чтобы озаботиться проблемами вторжения, будем бодаться с фюрером, а он возьмет и объединит силы с Токио. У наших немецких друзей, кстати, тоже все пошло наперекосяк. Вчера Берлинский Осколок просто взбесился.

— А что Император?

— Его Величество вчера связывался с фюрером, и тот клятвенно заверил его, что диверсанты действовали по своей инициативе.

— Ага, а войска на границе стояли просто так? — прыснула Герда и хлопнула себя по лбу.

Заткнись, дура! Это не твоего ума дела! Твоя задача делать свою работу и делать хорошо, а не лезть туда, где тебе отрежет голову!

— Учения, Гертруда Михайловна, учения… — терпеливо проговорил собеседник. — У нас с Рейхом договор о дружбе, как никак.

И он рассмеялся, а затем сказал:

— А Горна похоронят со всеми почестями, можете не сомневаться. Он это заслужил.

— Ясно.

— А насчет Герасимова… Сами же понимаете, что живой нексопоклонник куда лучше, чем мертвый? Мертвецы, как правило, молчаливы.

Понятно… И Герда тихонько вздохнула, чтобы собеседник ее не услышал. Хотели устроить показательный процесс, а им спутали все карты.

— А учитывая то, что его убил Евгений Скалозубов, отца которого долгие годы подозревали в сношениях с Нексусом, это выглядит просто попыткой выслужиться и отвлечь следствие от его реальных мотивов. Один нексопоклонник убивает другого за кусок пирога.

— Никаких доказательств того, что Скалозубов — нексопоклонник, не существует, — проговорила Герда. — Борис Сергеевич…

— Мертв. А вы нашли вместо Герасимова только пятно на полу, меня правильно информировали?

— Как?.. — выпалила Герда, но тут же прикусила язык.

Дура! Теперь выглядит так, что она пытается его выгораживать!

— Да, — сказала она. — От него осталось только мокрое место.

— Прискорбно. Оставляйте пятно поломойкам и возвращайтесь во Владимир. Немедленно.