Меня страшно беспокоили слова Гамы. Раз Горн мертв, и все его грехи как бы повисли в воздухе, то нетрудно догадаться, кто следующий в очереди на то, чтобы стать козлом отпущения.

И пока в трубке звучали унылые гудки, я не мог решить, как именно ей сказать, чтобы она была осторожней и опасалась своих коллег. Не говорить же прямо, что Горн перед смертью (зачем, Женя?) предупредил меня, что за Гердой могут прийти (кто и откуда?), чтобы повесить на нее все косяки его преосвященства.

Сука, а что если… И тут трубку взяли.

— Евгений Михайлович… — раздался мне в ухо сонный голос Герды. — Надеюсь, вы звоните по делу…

— Дорогая, хватит паясничать, мы с тобой давно на «ты», — ответил я. — Как дела в Фаустово?

— В гробу я видала ваше Фаустово! Я сейчас в машине — еду за твоим спецрейсом, чтобы рассматривать лужу на месте смерти Герасимова. К утру, надеюсь, смогу перехватить поезд на одной из станций, а потом разнесу там все по бревнышку и… Ты там как?

— В порядке. Есть куча новостей, но, полагаю, о них ты сама скоро узнаешь по своим каналам.

— В смысле? Ты же на дирижабле?!

— Да.

— И о каких… Так, Скалозубов, надеюсь, ты не разнес эту махину в клочья?!

— Нет, будь спокойна, — хохотнул я. — Я звоню предупредить тебя, чтобы ты была осторожна…

Я задумался.

— В общем Горн упомянул в разговоре, что с ним хотят расквитаться по одному старому делу. А теперь…

— Женя, что еще за старо… Зараза, у меня вторая линия. Не пропадай, хорошо? Это люди «сверху». Я перезвоню.

И она отключилась.

Ну как обычно! Не дай боже ей звонят те же самые мудаки, которые и хотели добраться до нее. Я попытался набрать Герду еще раз, но в трубке зазвучали короткие гудки. Блин. Ладно, буду надеяться, что у инквизиции все-таки хватит мозгов спихнуть все косяки на мертвые плечи Горна.

— Женя… — проговорила Настя, когда я вернулся в каюту.

На ней не было лица. Она сидела в кресле, обложившись тряпками, а раскрытый чемодан стоял рядом.

— Да?

— Что это было за чудище? Мне все привиделось, или это было взаправду? Ну там… во сне.

— Я помню наши покатушки на танке и знакомство с дедушкой, — пожал я плечами, после чего сестра побледнела еще больше и молча села в кресло с вещами в руках.

— Значит, мы правда сражались с…

— С Циклопом. И нам, похоже, удалось оставить его без глаза. Ты чувствовала его в себе?

— Угу… Но я думала, это просто мигрень и следствие недосыпания. Похоже, «подарок» устройства Амальгамы.

— Так и знал. Но не боись, он больше не вернется. Он тебя пугал?

— Да… Говорил, что ты тоже некс и зовут тебя Неро.

— Какой бред! — покачал я головой, но внутренне, разумеется, напрягся.

Черт его знает, что это существо успело наговорить ей. А еще неизвестно, сколькому она успела поверить.

— Не бери в голову, — сказал я. — Этот Циклоп — изрядный лжец. Как и все нексы.

— Женя…

— Да?

— Скажи… Там в конце… Когда мы тонули. Ты же сказал, что…

— Нет, Настя! — я сел рядом с ней на краешек кресла. — Мне пришлось произнести эти ужасные слова только для того, чтобы ты испугалась и проснулась. Все это чушь.

И я взял ее за руку.

— Ты не брошенка, и я очень люблю тебя, сестренка. Очень хорошо, что в тот вечер ты приехала в нашу усадьбу. Мы тебе были очень рады и вообще без тебя бы точно погибли.

Лицо Насти просветлело, но на лбу отчего-то осталась глубокая складка. Потом сестра замолчала и до самого конца сборов не проронила ни словечка.

Как ни крути, но покидать хозяина Гаме страшно не хотелось. Да и теплую каюту тоже. Даже Цета с Монмераем, пусть оба и были мудаками, пытавшимися сбросить дирижабль на Электросталь, ей было немного жаль — массаж они делали первоклассный.

Сквозь облака разливалось сияние рассвета — красиво, пусть и холодновато тут сидеть, на гребне аэростата. Того и гляди сдует ветром. Хорошо хоть парашют не забыла, прежде чем лезть на эту верхотуру.

Рядом вальяжно расположился Красавка и, подставив мордочку свежему воздуху, проветривал себе челюсти и бурчал какую-то ерунду то на французском, то переходил на немецкий. Гама почесала зверька за ухом, и он довольно заурчал на русском.

Идиллию прервал телефонный звонок.

Гама зашарила по карманам и нашла телефон фрау Зи. Номер не определялся, но едва ли это звонят для того, чтобы втюхать ей пылесос.

— Слушаю, — аккуратно ответила Гама.

На проводе несколько секунд стояла тишина, а потом:

— Я часть силы той, что вечно хочет зла… — послышался голос на незнакомом языке, но мозг Зи услужливо помог понять каждое слово.

Гама в свое время перелопатила горы человеческой литературы и знала продолжение строки известного поэта. Неужели эти мамкины конспираторы не могли придумать пароль посложнее?