Но она видела во всем именно материальную сторону и вряд ли хотела вникать в мои откровения. Постепенно до меня дошло, она приехала не для налаживания творческих контактов или там соавторства. И не в ожидании пылкой и страстной любви, как намекнула вчера. Нет и еще раз нет! Она хорошо знала, что или кто ей требуется. Ей нужен был не автор, а живой человек мужского пола. Хотя одно другому не мешало. Чем плохо, если он еще и какие-то там труды, публикации имеет. Престижно! А уж чего он там будет впоследствии писать и вообще будет ли, на ее собственную жизнь влиять никак не должно. А любовь? Любовь придет. Не может не прийти, когда вокруг мужика будет развернуто полное его обслуживание и почти материнская забота. Куда ему деваться — не захочет, а полюбит. А не сумеет, ему же хуже. Пусть катится на все четыре стороны, а вкусненького захочется, мигом приползет обратно, еще и прощения попросит. Видимо, так жили ее родители и родители ее родителей, — свыкнется слюбится, — и она стояла на тех же самых убеждениях, ожидая, что рано или поздно я пойму, от какого счастья отказываюсь. Если у меня хватит сил совершить эту роковую ошибку.

Я посмотрел на нее как бы со стороны, пытаясь увидеть в ней героиню одного из своих будущих рассказов. По всем статьям она вписывалась в образ домовитой хозяйки, которая не побоится с самим чертом в спор вступить и что требуется у рогатого выспорить, а напоследок огреть того ухватом. И муж у нее ходит по одной половице и на другую не глянет, как я сейчас даже не смотрел на гостевой диванчик. Живя подле такой бабы, не пропадешь, всегда будешь сыт, обут, одет, но… О литературных деяниях придется забыть. Ибо и писать придется по ее указке и разумению.

Во всем ее поведении, властности тона, непререкаемости суждений и в то же время плохо скрываемой жизненной наивностью угадывалась жительница небольшого городка, а то и рабочего поселка, хотя на адресе, по которому ей писал, значился крупный республиканский центр на севере Кавказа. В своих письмах она о себе почти ничего не сообщала, мы там все больше рассуждали о литературе и публикациях новоявленных для российского читателя авторах. Да, знал о существовании у нее двух дочек-близняшек школьного возраста и об отсутствии последние несколько лет мужа как такового. Но все это меня тогда как бы не касалось, словно жила она где-то в параллельном мире или на другой планете. А вот теперь сказка стала былью, и я против своего желания сделался одним из ее персонажей. Типа Ивана-царевича. Но только не он ищет по белу свету невесту себе в жены, а невесты приезжают к нему, не подозревая, каким царством он владеет. Интересный поворот событий, только успевай осмысливать все вокруг происходящее.

И тем не менее на следующий день, терзаемый муками безделья, предложил ей прогуляться по окрестностям, которые сам считал довольно живописными, на что она охотно согласилась. Действительно, сколько можно сидеть в доме, когда рядом безбрежные поля, чудный хвойный лес и синее небо с будто бы нарисованными облаками над всем этим. О лучшем и мечтать трудно…

Домик мой находился почти у самого леса. В конце огорода, можно сказать на задворках усадьбы, располагалась, как и положено, по деревенским канонам, небольшая банька, а дальше шел спуск к неглубокой речке, скрытой от посторонних глаз густым хвойным массивом. Повел ее напрямик через свой плохо ухоженный огород, густо заросший по всему периметру лопухами и крапивой. Достался он мне от прежних хозяев еще в более плачевном состоянии, простояв несколько лет после их переезда в город без всякой обработки, отданный на откуп сорным травам, которые мне пришлось выдирать, вырубая образовавшийся дерн целыми пластами, чуть ли не полмесяца, чтоб отвоевать место под несколько грядок. Там и произрастали мои замечательные кабачки и еще несколько стандартных огородных культур: лук, морковка, свекла, горох. Зато картофельное поле, несколько раз обработанное старательным трактористом, выглядело образцово-показательно. Буквально на днях закончил окучивать набиравшие силу побеги и ждал к осени добротный урожай, надеясь за счет его обеспечить себе сытое зимнее существование.

Но на гостью мои огородные достижения не произвели никакого впечатления. Скорее наоборот. Она лишь слегка скривила губы и поинтересовалась, к чему мне все это? И тут я чуть не взорвался! Как это «к чему»? За счет вегетарианской диеты с собственного огорода мне удалось более-менее благополучно прожить пол-лета и подкармливать огородными культурами разных там званых и не очень посетителей. Для меня каждая морковка была ценна и желанна. А тут такой вопрос. И она, кажется, поняла собственную бестактность, поскольку постаралась улыбнуться и заговорила о том, какой виноград произрастает в саду ее родителей, сколько по осени яблок они собирают и прочее, прочее. Я же чуть не лишился дара речи: о каких яблоках она говорит? О каком винограде? Мы его видим на своих столах исключительно по праздникам и то не каждый год. И как можно сравнивать благодатные южные земли, где и зимы-то практически не бывает, с нашим северным бытием? Нет, человек просто не понимает, что значит вырастить хоть какой-то урожай в сибирской деревне и сколько сил притом нужно затратить. Она бы еще у чукчей поинтересовалась, почему они виноград не выращивают, а питаются исключительно рыбой и мясом. Они бы ей ответили…

Пока мы шли в сторону ближайшего перелеска через огромное поле, подчистую выщипанное стараниями выпасаемых здесь телушек, до меня начало постепенно доходить, что наше с ней взаимное непонимание кроется не столько в несовместимости характеров, а скорее всего напрямую проистекает от различия культурной среды, в которой мы родились и выросли. Ее казачьи предки находились в постоянном противостоянии с воинственными горцами и должны были совмещать в себе не только качества заботливого хозяина- землепашца, но и воина, защищая свои станицы с оружием в руках. И хотя происходило все это в незапамятные времена, но решительность и воинственность осталась в генах их потомков. Инициатива и неугасаемая деятельность впитывались ими с молоком матери и иного образа жизни они просто не представляли.

Мне приходилось иметь дело с теми, чьи предки носили штаны с лампасами и не расставались с ногайкой, а в седле проводили едва ли не большую часть жизни. Их отличали от прочих буйство характера и вечная неуспокоенность. Задиристость, неуживчивость, азартность приносили им самим массу неприятностей и череду больших и малых конфликтов, возникающих по пустякам. Но в большинстве своем были то люди открытые, не привыкшие держать камень за пазухой и всегда высказывающие в глаза свои обиды и подозрения. Дружили они так же страстно и бескомпромиссно, не жалея для друга ничего и требуя взамен такой же отдачи. За праздничным столом не было лучших певцов, танцоров и заводил. Потому притягивали они к себе прекрасный пол, словно магнит металл. Редко кто мог устоять под их напором и обаянием, но и в этом вопросе они проявляли особую щепетильность. Терять свободу и обзаводиться семьей они не особо спешили, пока не встали на ноги и не обзавелись минимумом жизненных благ. И выбор их был для меня не совсем понятен: из своих сверстниц они выбирали не самых симпатичных и обаятельных, а предпочитали девушек крестьянской наружности, для которых любая работа по плечу и особо никакая дурь в голову не лезет.

Но все, что говорилось выше, касается мужчин, поскольку женщины из той среды выходили совсем другого склада и свободу свою понимали совершенно по-иному. Они обычно проявляли личную инициативу в выборе ухажера, давая понять тому свое расположение, но не отвергали и других из числа ровесников, впрочем, не позволяя ни тем, ни другим при встречах ничего особенного. Главным для них, как и для большинства особ женского пола, являлся законный брак. И выбор свой обычно останавливали на парнях видных, состоятельных, с хорошей профессией. Они не представляли, как можно прожить на нищенскую зарплату и не иметь дюжины платьев на все случаи жизни. И самое поразительное, непонятно, каким образом они умудрялись верховодить в семье, а потому чаще всего мужья их находились под их полным покровительством, и многие откровенно побаивались своих хозяйственных жен, вкладывая каждую копейку в семейный бюджет, не рискуя задержаться лишнюю минуту с друзьями после работы.