А что же Джой, пес вполне законопослушный, как и, смею добавить, его хозяин? Почему он оказался в роли наказуемого при соблюдении им всех ПДД, придуманных как для людей, так и для домашней скотины?

Ой боюсь не каждому и не сразу дано понять суть проблемы. Может, кому-то случившееся покажется весьма показательным и очевидным, дескать, поплатился он за свою неуемную страсть к продолжению рода. Может и так. Но, смею заверить, даже пес, прирученный и живущий рядом с нами, неизбежно подпадает не только под пресловутые ПДД, но и прочие ветхо- и новозаветные законы. Будь он, как его давние предки — зверем, другое дело. Но коль он вписался в наш высокоразвитый социум, не взыщи и получи по полной. Поскольку на этой ступени развития института правоведения — права хозяина и его подопечного почти по всем параметрам равные! Значит, и ответственность одинакова?!

Это как с малыми детьми: ребенок разбил стекло, отвечают родители. Пес покусал прохожего… Кто ответ несет? Правильно, хозяин. Не зря один француз-воздухоплаватель обронил фразу об ответственности за нами прирученных. А перед кем ответственен? Перед людьми! И, как ни крути… перед Богом тоже. Может, кто с моим заключением и не согласится, его дело. Но перед Богом все равны… А далее рассуждайте сами…

Абзац четвертый

Но вернемся к постели, то есть подстилке нашего больного. Судя по всему, пса мучила жуткая боль от полученной травмы, а потому он непрестанно скулил, давая понять, насколько эта боль нестерпима. Не зная, что делать в таких случаях, дал ему таблетку болеутоляющего, а затем, чуть выждав и видя, что пес все так же жалобно скулит, добавил полтаблетки снотворного. На всякий случай.

Вскоре стоны утихли, но тут мне стало страшно: а как собачий организм воспримет эту гадость и не случится ли, что он вдруг совсем не проснется? Кинулся проверять. Нет, глаза полузакрыты, хотя не спит, и все тело сотрясает мелкая дрожь. Вернулся в свою комнату и так почти до утра вскакивал каждый раз, как только Джой затихал, боясь страшного. Подходил, слушал пульс, прерывистое дыхание, щупал нос, пододвигал миску с водой, но он не сделал ни глотка. Тогда насильно влил ему полкружки воды в рот, читая при том в его выразительных глазах немой вопрос: «За что мне это?» А может, и что-то другое — мольбу о помощи или об элементарном сострадании: ведь ты, человек, все можешь, забери у меня эту боль… Я бы с радостью, но не умел, да и вряд ли когда научусь…

И все же, чтоб как-то реабилитироваться перед ним, шептал самые нежные слова, которые далеко не каждой девушке готов повторить. Хотя вряд ли они предназначались только ему, скорее сам перед собой выказывал собственную к себе жалость. Если не душой, то хотя бы словами.

…Ночь оказалась на удивление душной, ни ветерка, лишь комариный гул за дверью, монотонное гудение электросчетчика над головой и отражавшиеся в песьих глазах спирали висящей в прихожей лампочки. На всякий случай, чтоб снять жар, намочил полотенце и укрыл им Джоя. Он даже не шелохнулся. Под утро немного задремал и мигом проснулся, услышав тихое подвывание.

Мысленно обратился к нему: «Ну что мне с тобой делать? Как помочь? Терпи, друг. Другого способа не знаю…» Как в свое время посоветовал в ответ на мои жалобы один многоопытный хирург: «Привыкайте жить с болью…» Я, может быть, и привыкну, но хуже, если боль привыкнет жить в моем перегруженном мозгу. Она тоже ответственна за тех, кого приручила…

Уверен, Джой каким-то образом прочел мои мысли и затих, опустил свою до изумления красивую башку на здоровую лапу, так ничего мне и не ответив. Хотя молчание тоже о чем-то да говорит, а оно ему обычно дается с трудом.

Поясню, пес мой относится к породе легашей, ставшей ныне довольно редкой, как, к примеру, амурский тигр или там серый стерх. Правильно говорить — легавые. И предназначаются они в основном для охоты на пернатую дичь. Иначе говоря, на водоплавающую и прочую птицу. Хотя, может, и за зайчиком или еще кем увязаться. В связи с этим имеет порода легашей свой особый характер, несравнимый ни с одной из известных мне разновидностей четвероногих друзей человечества. На берегу реки или в поле бегут они впереди охотника и постоянно информируют его о том, кто там, в траве или под кустиком притаился. Сообщают о том, что дичь рядом, застывая на полушаге, вытянув вперед морду. Иначе говоря, делают стойку в ожидании выстрела. С них в этот момент хоть картину пиши, сказочно красивы!

И даже находясь в квартире, легаши постоянно обследуют все имеющиеся в их распоряжении закоулки, следуя известной поговорке: каждый охотник желает знать, где сидит фазан! Да, от прихожей и до самого темного угла за шкафом. Но особенность моего пса заключалась в том, что при этом он еще, как правило, издавал неповторимые звуки, никак не похожие на обычное потявкивание или повизгивание. Звуки эти какого-то трубного происхождения от самых низких и до высоких ноток с многочисленными оттенками.

Так мы с ним обычно и общаемся: он на своем собачьем языке пытается рассказать мне о чем-то там, а я, не зная как ответить на его призывы, лишь повторяю: «Молодец, Джой, ой какой ты у меня молодец! Ищи! Ищи!» И он старательно обыскивает все кругом, надеясь найти несуществующую дичь если не под кроватью, то за шторой или, на худой конец, в мусорном ведре. А если еще принять во внимание винтообразное вращение купированного хвостика и подбрасывание носом хозяйской руки, легкое прихватывание зубами штанины, подпрыгивание и поворот головы в нужную сторону, то впору составлять азбуку или там алфавит для общения со своим питомцем. Боюсь признаться, но овладел пока лишь частью его речевой и двигательной лексики, а потому, вполне возможно, не всегда понимаю все его желания и хотения.