– Лесняк, благодарю за желание помочь, но сейчас обед.

– Спасибо, профессор, можно идти?

– Идите. А вы вечером ко мне, – с ленцой закончила разговор Косова. После ужина ребята нерешительно постучали в дверь декана.

– Открыто, входите.

Они вошли и стали у порога.

– Ну-с, господа, проходите, не стесняйтесь. Вы же не стеснялись себя в столовой на посмешище выставлять.

– Профессор, мы ничего не делали, мы разговаривали, а Лесняк прицепилась, как репей к собаке.

– Ну, вы еще умеете и сравнивать! Короче, вы сыграли скверную роль. Сейчас вы здесь посидите и поупражняетесь. Вот вам ручки и тетрадки, садитесь и пишите: «Я Факир, а не шут гороховый»

– Сколько раз писать?

– Пока мне не надоест.

После наказания они затаили обиду на Катю.

Прошла неделя, и Катя подсела к подруге.

– Хан, а Хан, послушай. Ребят нужно выручать, а то они совсем озвереют, скоро и на преподов начнут бросаться.

– Да надо бы, – задумчиво протянула Хана, – только как? Ты что-то придумала, а, Кэт?

– Ну, ты же знаешь, если они кому-то помогут или спасут, им скостят наказание.

– Это я знаю, но кому и как они помогут?

– Хана, они наши друзья, нам их и выручать. Они спасут или помогут тебе или мне, – просто ответила Катя.

– Кэт, ты, конечно, гений, но я не вижу выхода из ситуации. Они же нас раскусят с ходу!

– Знаешь, я на Вулкане проедусь, он меня сбросит около них, и все.

– Катарина, я всегда знала, что ты умная. Ты не просто умная, ты гениальнейший гений! Но, по-моему, у тебя крыша того, поехала. Почему Вулкан? У нас же больше 40 лошадей! А Вулкан – он же обезбашенный жеребец! Он же тебя убьет, с ним только Алиев и Роман справляются!

– Вот-вот, никого не подпускает, а на другом не поверят. А с Вулканом я справлюсь, ты только потом, в медблоке, меня поругаешь, ладно? – попросила слегка порозовевшая Катя.

Хана, с изумлением глядя на подругу, кивнула. Такую Катю она еще не знала.

На следующий день, когда ребята под началом Алиева управлялись в конном загоне, девочки осуществили свою затею. Опасность была в том, что молодой и злой жеребец Вулкан подпускал к себе только троих: Соколову, объездившую его, Алиева и Игнатова. Всех остальных он бесцеремонно кусал и лягал.

Вороной красавец горделиво ходил в дальнем углу двора. Вдруг на нем появилась маленькая фигурка. Конь рванул к работающим. Катя сидела, вцепившись в гриву и умело направляя коня к ребятам.

Преподаватель стоял несколько в стороне, но видя, как идет конь, решил не вмешиваться. Роман бросился наперехват. Жеребец шарахнулся в сторону, и Катя упала на землю. Подбежали остальные, осторожно подняли девочку.

– В медблок! – распорядился преподаватель, и пошел следом. Стоя в стороне, он видел то, чего не видели ребята: конь не сам шарахнулся в сторону, его умело направляла Катя, и она умышленно упала к ногам Романа.

Мальчики осторожно несли Катю, утешая ее и подбадривая, а она громко стонала – ударилась все же больно. Осмотрев ее, врач сказал:

– Ничего страшного, но возможно сотрясение мозга, пусть до утра полежит.

Вошел стремительно Толкин.

– Лесняк, что произошло?

– Профессор, я упала с коня.

В этот момент ворвалась Хана, и сквозь смех и слезы напала на Катю:

– Я же тебе говорила, говорила, не трогай ты этого мерина! Он же обезбашенный! Нет, прокачусь на Вулкане. Докаталась! Кости – то хоть целы? – смеясь и плача, она ощупывала подругу.

– Ханочка, не сердись, я больше не буду, честное слово. Я всегда буду тебя слушаться, – слегка постанывая, чтобы не смеяться, отвечала Катя.

– А правда, Катерина, ты чего это на Вулкана залезла? – поинтересовался Андрей. – Тебе что, других лошадей мало?

А Роман пробурчал:

– Вулкан не мерин, а очень даже умный конь, но зачем ты и вправду, к нему полезла?

– Я хотела прокатиться на нем, а он чего-то вдруг испугался. – невинно ответила Катя. – Ой, мальчики, спасибо вам!

– Ишь, проехаться захотела! Сказала бы мне, я его бы оседлал, и едь себе на здоровье. А то, как какая-то индейка! – продолжал бурчать Роман. – Он у нас гордый конь.

– Ромочка, я тебя тоже люблю, – улыбнулась Катя, – только не индейка, а индианка! – поучительно закончила.

Во время этой сцены Толкин поглядывал на Алиева, свидетеля происшествия. А тот молча стоял, не вмешиваясь, только ухмылялся лукаво.

– Хорошо, все свободны, вы, трое, можете тоже идти, но глядите, еще раз нарушите правила, отчислю! – И вышел из комнаты. Алиев пошел следом, уже откровенно смеясь.