Хочу верить, что, делая шаг навстречу своему страху говорить о травме, я помогу тем, кто этого сделать пока не может.

Хочу верить, что помогу сделать первый шаг в том числе и тем людям, которые сидели в том зале, и тем, кто голосовал против принятия закона о семейно-бытовом насилии.

Верю, что нам всем вместе следует выбрать свободу. А закончить свое обращение к вам, дорогие читатели, хочу цитатой из книги «Выбор» Эдиты Евы Эгер, бывшей узницы концлагеря: «Мы не в состоянии заказать себе жизнь, в которой не было бы места ни горю, ни боли. Но мы можем решить стать свободными, спастись от прошлого и, невзирая на то, что выпало на нашу долю, объять все возможное. Свобода означает, что мы набираемся смелости и разбираем свою тюрьму по кирпичику. И я приглашаю вас сделать выбор в пользу свободы».

В отличие от политиков, все известные психологи мира посвящали время исследованию влияния травмы на психику человека и придавали этому большое значение. И сейчас я хочу продемонстрировать краткую ретроспективу изучения данного вопроса.

Первое упоминание о психотравме принадлежит историку Геродоту [1] , жившему в 484–425 гг. до н. э., который рассказал об афинской войне и Эпизелосе, ослепшем от переживаний после Марафонской битвы. Впервые на реминисценции (отсроченное воспроизведение вытесненного события) как основной элемент травматического невроза у воинов указал Лукреций [2] в I веке до н. э. В более близком обозримом прошлом, в 1917 году, выходит в свет работа Зигмунда Фрейда [3] «Печаль и меланхолия», в которой положено начало научному изучению горя. Результатом исследования стало отделение горя от депрессии и выделение его в особое психическое состояние, которое предохраняет психику от чрезмерных раздражающих переживаний. Также Фрейд ввел термин «работа горя» как внутренний психический процесс. По его мнению, существует два формата проявления реакции на психотравмирующее событие – вытеснение травмы и фиксация на ней.

В 1929 году Ганс Селье, известный канадский биохимик, будучи студентом-медиком, обратил внимание на то, что у всех пациентов, страдающих от самых разных заболеваний, возникает ряд общих симптомов: потеря аппетита, мышечная слабость, повышенное артериальное давление, температура и утрата мотивации к достижениям. На основании этих наблюдений он сформулировал и ввел понятие стресса как «неспецифичный ответ организма на любое предъявленное ему требование». В 1954 году он предложил различать конструктивный и деструктивный аспекты стресса. То есть стресс становится вредным после прохождения точки оптимального уровня. До этой точки стрессовая активация может быть положительной, мотивирующей силой.

Десятилетием ранее, а именно в 1944 году, Эрих Линдеманн [4] в своей работе «Клиника острого горя» представил мировому сообществу исследование реакций людей в состоянии острого горя. Он выявил разные его формы и первым ввел в обиход стадии переживания утраты. В это же время закрепляется идея о «нормальном» и «патологическом» горевании.

В 1958 году была сформулирована «Теория привязанности» Джона Боулби [5] , которая также находит применение в понимании горя и травмы, связанной с потерей. Во время исследования он и его коллега Колин Мюррей Парксоб [6] заметили четыре стадии горя:

• шок и онемение;

• тоска и поиск;

• отчаяние и дезорганизация;

• реорганизация и восстановление.

Боулби вводит понятие «хронической печали», которая проходит через определенное время. Весь процесс горевания – отражение феномена потери объекта привязанности: от попыток его вернуть до смирения с безвозвратностью утраты.

В 1969 году психологом Элизабет Кюблер-Росс [7] была предложена модель, знакомая современному читателю и состоящая из пяти стадий проживания неизбежного. Согласно данной модели, те, кто испытывает горе, проходят серию эмоций: отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. Модель Кюблер-Росс опиралась на исследование эмоционального состояния неизлечимо больных людей или людей, потерявших своих близких.

В 1982 году вышло первое издание книги «Консультирование и терапия горя» Дж. Вильяма Вордена [8] , в которой он описал теорию «задач горя». Основной ее смысл заключается в том, что каждый человек неповторим, поэтому формы процесса горевания, его проявления всегда индивидуальны, но основное «содержание горя» – потеря близкого человека – едино для всех. Следовательно, возвращаясь к нормальной жизни, адаптируясь в непривычной для себя ситуации «без него (нее)», человек последовательно должен решить для себя четыре задачи горя.

1. Признать факт потери.

2. Пережить боль потери, пережить все сложные чувства, которые сопутствуют утрате.

3. Наладить окружение, где ощущается отсутствие умершего (ушедшего).

4. Выстроить новое отношение к умершему (ушедшему) и продолжить полноценно жить.

В первых работах Ворден сформулировал эти задачи как «изъятие эмоциональной энергии из прежних отношений и помещение ее в новые связи». Интересны также описанные им симптомы физиологического переживания горя: тянущее чувство в животе, сжатие грудной клетки, спазмы в горле, повышенная чувствительность к шуму, выпадение из реальности, короткое дыхание, слабость в мышцах, недостаток сил, сухость во рту.

В России также велись исследования феномена психической травмы. Абрам Моисеевич Свядощ [9] в своих работах 1971 года рассматривал психическую травму как раздражитель, чье действие определяется не физическими параметрами, а информационным значением. Психическая травма по Свядощу – это результат воздействия психотравмирующих раздражителей, сила которых определяется значимостью патогенной информации для данного индивида. Он выделяет острые психические травмы и хронические. Первые являются результатом однократного, сверхсильного воздействия, вторые – многократно действующих более слабых раздражителей. Действие слабых раздражителей может суммироваться.