– Цена? – перебил его словоизлияния Борк.

– Сто тридцать пять тысяч кредитов с учётом скидки.

– А за что скидка? – решил вмешаться в разговор я. Может быть, удастся отплатить морглу за помощь и выторговать пару монет.

– Модели этого года выпуска подпадают под декрет о немедленной утилизации. Мы держим их только ради таких ценителей, как ваш друг, – спокойно отвечал продажник, но я заподозрил, что под ценителями тот подразумевал придурков. – Рад бы сбросить ещё, однако цена за судно в таком прекрасном состоянии уже сейчас просто смехотворна. Будете осматривать изнутри?

Уел. Чувствуется рука мастера, хотя никаких рук у магелланцев и нет. У нас таких ловкачей, способных зимой чукчам снег продать, целый отдел.

– Беру, – твёрдо сказал Борк, когда мы втроём облазили весь корабль. Заняло это не более двадцати минут – "Сон Прескалисты", несмотря на звучное имя, оказался совсем небольшим. Моргл проверил двигатели, пощёлкал какими-то рычажками и тумблерами на приборной панели в капитанской рубке, осмотрел миниатюрный трюм и остался доволен.

– Прекрасный выбор. Следуйте за мной для оформления документов, – произнёс магелланец, и они с морглом удалились. А я, ещё немного побродив по территории пятого яруса, вернулся на корабль.

Пусть он стар и неказист, но, по всей видимости, достаточно крепок, чтобы не развалиться по пути на Землю. А значит, уже совсем скоро… Только бы не сглазить! Я сплюнул через левое плечо, постучал, за неимением вокруг ничего деревянного, себя по лбу, и, с трудом подавив нервный смешок, отправился в кубрик. Нужно было заранее занять койку.

Время шло и шло, а Борк всё никак не возвращался. Устав его ждать, я в конце концов прилёг отдохнуть и сам не заметил, как задремал.

А пробудился от острого приступа удушья. Лёгкие не желали расправляться, в голове шумело, перед глазами плавали чёрные круги. Я рефлекторно оттянул воротник выданной мне веганами куртки, заскрёб пальцами грудь, захрипел, хватая губами воздух. Ничего не помогало. Я понял, что умираю. Попытался вскочить, упал, бешено заколотил ногами, пытаясь вдохнуть хоть немного кислорода, и уже готовый снова провалиться в забытьё, теперь уже навсегда.

– Ми эстас стултуло! Не морту амико! Нур не морту!

Слова доносились до меня глухо, будто бы через вату, я даже не пытался понять их значение. Я умирал, и ничто больше не имело смысла.

Потом меня кто-то ударил под ребра, я застонал, закашлялся, попытался что-то сказать и вдруг понял, что снова могу дышать.

– Что со мной? – проговорил я наконец, надышавшись как следует, и сам испугался своего голоса, ставшего совсем слабеньким и тонким. В тот миг я даже не осознавал, что переводчик отключен, а я говорю по-русски, и стоящему рядом со мной на коленях морглу меня просто не понять. Но тот понял.

– Хелиумо, – сказал он, сокрушенно качая головой. И только тут я почувствовал плотно прижатую к лицу маску.

Ну конечно! Борк, приобретя корабль, первым делом на радостях накачал себе пригодной для жизни атмосферы! А про меня забыл.

– А если бы я умер? Ты что, совсем идиот? – закрякал я, порываясь встать и заехать зелёному балбесу промеж глаз. Но сил не хватило даже голову приподнять.

– Ми тиель тедаурас. Пардону, ми петас! – повторял Борк, будто заведённый. Слова звучали знакомо, но мозг просто отказывался воспринимать их значение. Смерть была так близко!

Мы ещё немного поговорили – каждый на своём языке, а потом моргл затащил меня назад на кровать и включил вокабулятор.

– Прости меня, пожалуйста, Андрей, – сказал он, глядя мне куда-то в район живота. – Нет, можешь не прощать. Я очень виноват перед тобой, ты имеешь право злиться и не обязан делать для меня снисхождение. Поверь только, что я этого не хотел. Клянусь памятью отца! Когда окрепнешь – сможешь мне отомстить.

Сказав это, он тут же вернулся к приборам. Видимо, мы уже летели. Я же ещё долго ворочался, то вновь снедаемый страхом и поминутно проверяя, плотно ли прилегает кислородная маска, то прокручивая в голове слова моргла, прежде чем уснул, наконец.

А проснувшись на следующее утро, очень скоро понял, что остался один.

Глава 4. Раздача долгов

Корабль стоял на пологом холме, поросшем лиловыми травами, а вокруг, насколько хватало глаз, не было ни одной живой души. Я сидел у трапа "Прескалисты" и с тревогой вглядывался в даль.

Бескрайнюю степь озаряло медленно взбирающееся на зелёное небо голубое светило, и я решил считать эту сторону востоком. На западе, относительно недалеко от места посадки, блестела широкая лента реки. К северу море травы уходило за горизонт. На юге громоздились скалы, высоту которых я даже представить боялся.