Я шёл за ним и пытался сообразить, что делать дальше. А если Борк мёртв или серьёзно ранен? Если они держат его в плену? Чем я смогу ему помочь? Ни на один из этих вопросов ответа у меня не было, и всё же я продолжал шагать дальше. А что мне оставалось!

Но вот, наконец, мы вышли к повороту реки, и я увидел лагерь бандитов. Три большие палатки соседствовали с двумя поменьше, на берегу горел костёр, вокруг которого расселось несколько фигур.

– Парни, глядите, кого я привел! Хо-хо! Ещё один обманутый вкладчик! Это вам вместо рыбы! Не клюёт, чтоб её, хоть ты тресни.

Ко мне разом повернулись четыре головы, две из которых неплохо себя чувствовали на одном теле. Защёлкали клешни, зашелестели щупальца, раздался грубый хохот. Но я почти не смотрел на них. Мой взгляд притягивало вытянувшееся по другую сторону костра, в некотором отдалении массивное коричневое тело атлета, с уложенным поперек груди окровавленным шампуром и прикрытым какой-то тканью лицом. Оно – и жестоко избитый, с подпалённой шерстью и связанными за спиной лапами Борк.

– Ну что же, приятель, если ты хочешь свои деньги назад, то давай, попробуй разговорить этого маленького выродка! – сказал обладатель щупалец. – Тут ведь как: сумеешь вскрыть сундук – и сокровища твои!

– С самого утра с ним бьёмся, – добавила одна из двух лысых голов.

– А толку – хрен да маленько! – подтвердила вторая.

Помесь краба и кузнечика просвистела что-то, непонятное даже для моего вокабулятора, и протянула мне нож. Тот самый, что ещё недавно носил за поясом воинственный Борк. Мой нож, которым я на даче резал хлеб и колбасу. А вот теперь этим ножом я должен был резать моргла, если, конечно, хотел выжить.

Преступники меня так просто не отпустят, это я понял сразу. Теперь я слишком много знаю. Да и отпустили бы – куда мне идти? На корабль? Сидеть там, пока не кончатся припасы, а потом медленно умирать от голода в безжизненных степях?

Нет, решил я, или мы уходим вместе с Борком, или оба остаёмся здесь! И дело тут вовсе не в храбрости или чести. Просто никакого другого выбора у меня нет.

– Ух, я тебя сейчас! – заорал я что было сил. – Отравить меня хотел, мразь? Скотина блохастая, мятежник корабельный!

Я вопил так, что бандиты опешили от удивления и не сразу поняли, что именно я делаю. Так что прежде, чем мясистое щупальце ухватило меня за ногу, я успел несколько раз чиркнуть лезвием по верёвкам удивлённо распахнувшего глаза моргла.

А дальше началось черт-те что. Рыбак оказался животом в костре, Краб, оставляя за собой потёки слизи, бросился спасаться в реку, а Двуглавый, как когда-то я сам, на практике проверил, что твёрже – камень или теменная кость. В моргла будто бес вселился. Он метался по берегу, успевая отвешивать удары и пинки сразу троим, пока я терзал ножом одно-единственное щупальце Осьминога. Впрочем, надо заметить, мой противник был самым крупным из всех, а его толстую кожу дрянная китайская сталь брала с трудом. Я резал и колол, головоногий ревел и пытался подтащить меня остальными конечностями поближе, но каждый раз в спешке залезал щупальцами в огонь.

Наконец Борк раздал хороших всем остальным, и приступил к отбивке осьминожьего мяса. Из-за чадящего в костре комбинезона Рыбака я ничего не видел, но, судя по воплям спрутообразного, пришлось ему несладко. В конце концов бандит попытался вслед за товарищем улизнуть в воду, но тут уж я не подкачал: вцепился в его щупальце руками и ногами, затянул конечность в трескучее пламя и держал там, пока вой поверженного противника окончательно не затих.

С трудом отодрав от штанов приклеившиеся намертво присоски, я кое-как поднялся на ноги и тут же понял, почему одна голова хорошо, а две – лучше. Валявшийся вроде бы без сознания громила вдруг схватил зазевавшегося моргла за шкирку и поднял над собой, победно крича. По лысине его стекала кровь, вторая голова безвольно болталась на сломанной шее.

И он бы, наверное, бросил Борка на камни, а потом затоптал крепкими ногами, но тут подоспел я.

Правый крюк всегда мне давался. Немало сильных бойцов испробовали его на себе и остались лежать на настиле ринга. Титул чемпиона, как ни крути, достаётся лучшему! И плевать, что было это в шестнадцать лет, в школьной секции бокса, которую я через пару месяцев благополучно забросил.

Мой удар не опрокинул здоровяка и даже не потряс его как следует, но зато он невольно опустил руку с зажатым в ней морглом, чтобы прикрыться от следующих выпадов. Борку хватило и этого.

Я не заметил, что он сделал, но двуглавый упал лицом вниз и больше уже не встал. Всё было кончено.

А потом мы шли назад к кораблю. Шли долго, очень долго, и только поняв, что совершенно потеряли направление, остановились.

– Слишком темно, не видно ни хрена, – буркнул моргл. – Давай здесь заночуем. Утром сориентируемся.

Я не стал возражать. Мы разделили припасы, устроились поудобнее в тёплой траве, и не успел я подумать, что после всего пережитого теперь долго не сомкну глаз, как провалился в глубокий сон без сновидений.