Василий снял с лица респиратор:

– Чувствуйте себя как дома.

Очень смешно.

Мы начали располагаться в креслах. Арина даже пристегнулась, но я не видел в этом острой необходимости. Спецназовцы тоже избавились от своих масок и превратились в обычных парней. На вид – лет по двадцать с небольшим. Спокойные, уверенные в себе. Немногословные.

Арине я не рассказывал о том, кто я на самом деле. Она всё еще думает, что Рю Тиба – талантливый и не в меру умный семнадцатилетний корректировщик, потерявший родителей много лет назад. Да, владеет всеми четырьмя стихиями и непостижимым, но вполне реальным эфиром. Да, за считанные месяцы прокачался до ранга Всевидящего. Это не означает, что внутри засел пришелец из другой реальности. С Земли, сумевшей отбиться от тварей.

С Рэйденом, я, кстати, тоже не говорил на эту тему. Понимаю, что долго скрывать факт своего попаданчества от Абсолюта непросто, но всё же… Рю – последний в роду. Надежда на возрождение Когтей. И тут я заявляю предку, что я – это не я. То есть, его потомок – просто оболочка. А внутри этой оболочки засел упырь, имеющий доступ к детским воспоминаниям Рю. И не более того.

Все родственники Рэйдена мертвы.

По линии Тиба, во всяком случае.

Так что легкого разговора ждать не приходится.

Конвертоплан летел над крышами домов, забирая на северо-запад. Из иллюминатора хорошо просматривался центр и малоэтажная застройка спальных районов. Доминировали старые дома по три-пять этажей. Крыши сливались в оранжево-красный лабиринт, перемежающийся пышными зелеными кронами.

Весна-красна.

На днях у меня день рождения, между прочим. Восемнадцать. Тот самый срок, когда страх перед жадными родственниками из стана Друцких отступает.

– Что скажешь? – нарушает затянувшуюся тишину Василий. – Умеем работать, а? Щи лаптем не хлебаем?

– Это разведчики, – говорю я. – Даже не первая волна.

Экспедитор нахмурился.

Мои слова явно не пришлись ему по душе.

– Что ты увидел?

– Они стали сильнее.

– Это всё?

– Вы полагаетесь на технику. И артефакты. Думаете, если локализовать очаг угрозы и перебить всех монстров, то вторжение можно остановить. Ошибочное мнение.

Под нами очередной шагатель расправлялся с тварью, окутавшись голубоватым сиянием.

– Почему ошибочное? – обиделся Тьма.

– Их больше, чем кажется. Гораздо больше. Прорывы начнутся по всей планете. Ничего не удастся огородить. Мирные жители будут гибнуть миллионами. Тех мер, что вы предпринимаете, недостаточно.

Город остался позади.

Мы летели к Воронежу.

Сыроежкин развернулся на голографическом экране во всей своей необъятной красе.

– Привет, Рю.

– И тебе добра.

Зимой, когда мы перебрались в Токио, Виталик слегка похудел, и я даже начал верить, что он встал на путь истины. Удалось же мне приучить его к порядку, когда мы жили в Горно-Алтайске. Вот только с переездом в Россию мои надежды рухнули. Прямо как биткоин в феврале. Сыроежкин снова набрал вес, усиленно питаясь мантами, кулебяками и прочей вкуснятиной, зародившейся на просторах великого Империума. Следствие – мой лучший и единственный друг с трудом помещается в экран смарт-браслета.

Сидит, кстати, Сыроежкин в Горно-Алтайске.

Восстановился.

Не без моей помощи, как вы понимаете. Потребовались кое-какие вмешательства по линии Тайного приказа, чтобы успокоить руководство Четырех Столпов, изъять наши дела у полицейских и уладить прочие формальности. Я успел малость набедокурить перед своим отъездом, и Виталик проходил свидетелем по делу о сгоревшем фитнес-клубе. Сейчас всё изменилось. Местные власти о нас благополучно забыли, а Троекуровы впали в немилость и перебрались в другую губернию.

– Тут у нас такая тема… – начал Сыроежкин.

И замолчал.

Вижу по глазам – плохие новости.

– Говори, как есть.

Виталик вздохнул:

– Ты сам видишь, медведи стабильно просаживают курс. Всё красное четвертый месяц подряд. Если хочешь знать мой прогноз, будет еще хуже.

Мы с Виталиком зарабатываем на торговле криптой. Я ивестировал в предприятие на начальном уровне и продолжаю вкладывать лишние деньги в развитие нашего крохотного фонда. Были, естественно, планы по расширению бизнеса, но мы их временно заморозили. После небывалого взлета в декабре-январе биткоин обрушился, а вместе с ним в крутое пике ушли и другие монеты. Виталик успел зафиксировать прибыль в фиате, поэтому мы не обливали себя бензином, как чуваки из Гонконга. Но пояса пришлось слегка затянуть.

И вот – получите-распишитесь.

Будет еще хуже.

– Насколько хуже? – решил я прощупать почву.

– Я бы сказал, до дна еще далеко, – уклончиво ответил мой управляющий. – До конца лета… и даже осени… не стоит вкладываться в крипту. Смотри, что я сделал. Большая часть наших активов в фиате. Это рубли, иены, конбаксы. Часть – в акциях перспективных техномагических компаний. И немножко я оставил в биткоинах на будущее.

– Полагаешь, у крипты есть будущее? – я даже не скрываю скепсиса.