— Бедняжка, ты весь замерз, — Саманта стала снимать пальто, — подожди я тебя укрою.

— Давай я, — Риччи быстро стащил с себя теплый бомбер и укутал им малыша.

— Не могу поверить, что кто-то просто взял и бросил раздетого ребенка в осеннем лесу, — сокрушенно произнесла медсестра Френни Поллсен, когда доктор Дьюик закончил осмотр мальчика.

— Люди бывают очень жестоки, мисс Полсен, — ответил врач, — не удивлюсь, если это сделали его родители.

— Господи Иисусе! — медсестра закачала головой, словно отказываясь верить в подобные вещи, — но что у них вместо сердца?

— Сердцами нерадивых отцов и матерей пусть занимаются органы опеки и священники, а я лишь могу сказать, что для человека, найденного голым на сырой земле в плюс десять этот парень чувствует себя весьма неплохо. Никаких патологий я не обнаружил и даже признаков переохлаждения нет, должно быть, его оставили там недавно.

— Это просто чудо! — Френни молитвенно воздела руки к небу, — сам Господь хранит этого малыша.

Стоит отметить, что Френсис Полсен считала себя весьма набожной дамой. Не была, а именно считала, ибо вся ее вера ограничивалась лишь приторно сладкими фразами в чей-нибудь адрес, содержащими упоминания либо самого Господа, либо Божьего сына, либо Девы Марии. Иногда доставалась еще и Святому Христофору.

Доктор Дьюик же, как и многие представители его профессии отличался скептицизмом и материализмом, и потому пропускал набожные реплики мисс Полсен мимо ушей.

— Как дела у мальчика, док? — из-за угла коридора возник шериф и протянул Дьюику свою крепкую, пахнущую сигаретами руку.

— Я как раз говорил сестре Полсен, что ребенок на удивление здоров и даже не успел заработать переохлаждение. Я думаю, он провел в лесу не более получаса.

— Хм, — шериф нахмурился и сделал пометки в блокноте. — На нем есть какие-нибудь травмы — синяки, царапины?

— Абсолютно ничего, — врач покачал головой, — идеальный кожный покров без повреждений, следов сексуального насилия нет. Я все описал здесь, — Дьюик протянул отчет полицейскому.

— Это очень странно, вы не находите, док?

— Странно?

— Ну да! Где вы видели детей без единой царапины? Особенно мальчишек. Да мои внуки за один футбольный матч в школе получают синяков десять, не меньше.

— Что ж, — доктор развел руками, — должно быть мы имеем дело с очень аккуратным ребенком, предпочитающим чтение спортивным играм. Единственное, что меня немного беспокоит так это его молчание. Мальчик не проронил ни слова с тех пор, как его нашли, но я объясняю это шоком от случившегося и надеюсь, что вскоре он заговорит.

— Я все-таки попробую с ним потолковать, если вы не против, док.

— Попробуйте. Однако вряд ли вы сейчас чего-то от него добьётесь.

Когда шериф Блэйк вошел в палату, он обнаружил мальчика сидящим на кровати и обнимающим свои колени. В такой же позе его и нашли в лесу подростки.

— Привет, малыш! — полицейский пододвинул стул и сел рядом, — как твои дела? Говорят, ты совершенно здоров! Помнишь, как тебя зовут?

Ребенок продолжал сидеть молча и смотреть в стену напротив. Шериф хотел было потрепать его по плечу, но решил, что прикосновения чужака будут неприятны мальчику.

Вид этого потерянного малыша наполнил Блейку его самого в детстве, когда он впервые оказался в больнице святого Августина в Бансинге с воспалением легких. В палате был еще один ребенок, кажется его звали Джозеф, и у него было что-то с почками. Они даже успели немного подружиться. В одну из ночей Джозеф просто умер. Утром его накрытое простыней тело вывезли из палаты, и маленький Мэтью Блейк ощутил какое-то ужасное всепоглощающее космическое одиночество. Ему казалось, что он остался последним человеком во вселенной, и больше никто- ни родители, ни друзья не придут его навестить. В какой-то моменту Блейк даже убедил себя в том, что врачи — это пришельцы и они проводят над ним жуткие опыты. Сейчас это кажется смешным, но тогда, шестилетнему Мэтью было вовсе не до смеха. Он трясся под одеялом, боясь уснуть и лишь, когда мать забрала его домой смог наконец успокоиться. Должно быть этот бедняга ощущает сейчас нечто похожее. Или даже хуже. Его ведь действительно бросили одного в темном лесу. Шериф поежился. Шестилетний Мэтью в нем сжался от страха представив себе мрачный ночной лес. Что бы как-то подбодрить малыша, Блейк решил принести ему завтра плюшевого медведя.

— Что ж! — полицейский встал, — видимо тебя что-то здорово напугало, но ничего, ты — сильный малый, ты справишься. Надеюсь, скоро ты заговоришь и тогда мы с тобой на славу потолкуем. Поправляйся!

За дверью его уже ждала сестра Полсен. Самая любопытная женщина Блэклейка, после секретарши самого шерифа Аннабель Стюард. Дамы ненавидели друг друга, но на людях делали любезный вид.

— Он вам что-нибудь сказал? — Френни Полсен изнывала от желания разузнать хоть что-то, что можно обсудить с Ритой Фейвор, стоящей за стойкой в регистратуре сегодня вечером.