В голове заиграла старая дворфийская песня, которую мне часто в детстве напевала мама. Конечно, я плохо знала тогда язык дворфов, но не перевести ее я просто не могла. Вот только в моем переводе она стала похожа на балладу какого-нибудь пьяного мужичка из таверны.

По жилам стекая да в самое сердце,

Мне в кровь проникая, затронув мой дух,

Его незабытое опасное дельце

Как армия черных летающих мух

Мешает мне спать и мешает мне думать,

Его не забыть, не забыть никогда.

Как в кошеле моем малая сумма,

Так и теперь, не отвечу я «да».

Мне всегда было стыдно за мои попытки перевести что-то на эльфийский язык. Напевая себе под нос мелодию, я не заметила, как начала медленно погружаться в сон.

Снег мешал видеть, что происходит вокруг, а в этих краях снег был всегда, в любое время года. Где-то неподалеку слышались тихие шаги и хруст под ногами. Только бы не медведь и не что-то ему подобное. Шаг. Еще один шаг. Еще чуть-чуть и можно будет сделать привал. Как на зло нога зацепилась за корягу. Шаги начали становиться все громче и громче. Его заметили.

– Даладр…, – эльф потянулся за кинжалом, находящимся в кармане плаща, – надо было все-таки послушать того старика и не идти напрямик…, – черное большое существо остановилось рядом с лежащим эльфом, принюхиваясь, – только не…

– Кто-нибудь! – я открыла глаза, услышав чей-то громкий крик, – помогите! – вставать с теплого стула совсем не хотелось, – пожалуйста!

Я повернула голову к окну, про себя замечая, что на улице начался буран. Кто бы там во тьме сейчас не был, его проблемы – не мои проблемы, так что выходить из дома ради незнакомца я не решилась.

– Кто-нибудь! – тот же в свою очередь продолжая кричать, что даже уже начинало нервировать, – Эй!

– Сиди, Барс, – приказала я сама себе, стараясь игнорировать желание все-таки помочь бедолаге, с которым что-то приключилось, – ты не знаешь, что там тебя ждет.

Это была правда. Никто никогда не знал, что может скрываться в ночной темноте, тем более в горах. Встречи с теми же троллями хоть и были редкими, но все равно были. И если сейчас тот парень станет обедом, я могу превратиться в их ужин.

– Э-э-эй.

– Да заткнись ты уже, – я заткнула уши пальцами, – никто тебе здесь не поможет!

Наконец крики прекратились, и я смогла выдохнуть с облегчением. Все-таки меня не съедят. Я поднялась со стула, из-за жесткой спинки которого у меня начала понемногу ныть спина. Конечно, лавка была не лучше, но на нее хотя бы можно было лечь, что я, собственно, и сделала. Укрывшись успевшей высохнуть накидкой, я вновь закрыла глаза. В этот раз заснуть сразу не вышло.

– Спи, – попросила я сама себя, – пожалуйста, спи.

Разговоры с самой собой часто мне помогали. Это, конечно, не были полноценные диалоги, но мне, хотя бы, не было скучно. Почему-то, возможно из-за моего характера, мне всегда нужно было с кем-то общаться, рассказывать о себе, раскрывать все свои секреты. Я не могла долго молчать, поэтому собеседник в первый же час знакомства узнавал обо мне практически все.

Утро началось с ноющей боли в районе спины и шее. Все-таки сон на стуле был в разы удобнее сна на жестком подобии деревянной кровати. Врагу не пожелаешь отдыхать на этом орудии пыток. Я переоделась в высохшую одежду, а ту, в которой была ночью, убрала обратно в рюкзак.

– В путь, – я улыбнулась и поставила пустую деревянную тарелку обратно в шкаф, – в Тардан.

Я подошла к двери и, взявшись за ручку, потянула ее на себя. Все вокруг было настолько белым и сверкающим, что у меня заболели глаза, из-за чего пришлось зажмуриться. Как только я поставила ногу на снег, я сразу же провалилась в него. Как оказалось, за ночь навалило столько этой белой холодной штуки, так я иногда называла снег, что было невозможно понять, что под ним находится – твердая земля или яма. Пытаясь вылезти из белой западни, я схватилась за ступеньку лачуги. Вчера купалась в воде, сегодня в снегу, так что было даже страшно подумать, что же меня ждало завтра.

Отряхнувшись от всего на свете, я огляделась, прикидывая, в какую сторону мне нужно постараться двигаться. И тут я заметила что-то лежащее на относительно небольшом камне. Это что-то было в темной одежде с непонятными символами.

– А вот и вчерашняя жертва, – я покачала головой, – покойся с миром, незнакомец, – я уже хотела спрыгнуть обратно в холодный снежный лабиринт, но почему-то вновь повернулась к лежащему на камне, – Барс, не надо…, – я часто слушала саму себя, но сейчас, почему-то, был не тот случай, – дура, – не знаю, что заставило меня направиться к незнакомцу, но вероятнее всего, это была жалость.