Но сердце у меня до сих пор трепетало, ведь на волоске был. И я никак не мог сосредоточиться. Из головы не шли разбитые часы. Как я объясню это родителям?

Правду я сказать не смогу. Рассказать, что с семи лет украдкой смотрю, какие подарки меня ждут? Ну уж нет. Но я никак не мог придумать объяснение, почему часы превратились в хлам.

Может, просто завернуть их и положить на место? А утром открыть как ни в чем не бывало, чтобы все решили, будто их такими доставили из магазина?

Это может сработать. А может и нет. Мне ведь так не терпелось полюбоваться часами, что я сорвал обертку. Теперь при всем желании нельзя сделать так, чтобы она выглядела как новенькая.

В общем, я так загнался, что ни строчки не написал. А теперь на меня напала зевота и глаза слипались.

Уже, наверное, поздно. Я вылез из-за стола и направился вниз, чтобы пожелать родичам спокойной ночи.

К своему удивлению, я обнаружил их в гостиной. На экране разворачивал щупальца осьминог. Когда я вошел, родители обернулись.

Я зевнул.

– В общем, я неплохо поработал для начала, – сообщил я. – Но что-то устал. Вот, зашел пожелать доброй ночи.

Родичи заморгали. Папа аж рот разинул.

– Гейб, с каких пор ты завел привычку ложиться до ужина?

– До ужина? – Я перевел взгляд на часы у стены. На них было 6:10.

Да как так-то?

– У тебя еще есть время закончить доклад, – сказала мама. – Я все равно ничего не буду готовить, пока не досмотрю про осьминогов. Это будет около семи.

Я опять зевнул. Чертовщина какая-то, но у меня голова уже не варила, чтобы об этом думать.

– Раз ты такой сонный, – сказал папа, – ступай наверх и вздремни. Мы разбудим тебя к ужину. Сегодня будет твое любимое блюдо. Моя домашняя пицца с жареными сосисками.

– Отлично, – отозвался я. На экране какой-то дядька что-то скармливал осьминогу.

Я поднялся к себе и рухнул на кровать. Я мигом уснул, крепко, без сновидений. Не знаю, сколько я провалялся в отключке. Когда проснулся, за окном по-прежнему стояли серые сумерки.

Я почувствовал себя бодрячком, так что снова сел за ноут и стал печатать доклад. Работа спорилась, пальцы так и летали по клавиатуре. Наверное, мне так легко это дается потому, что я в принципе люблю писать. У меня никогда нет проблем с докладами и сочинениями.

Я с часок поработал. Правда, все время отвлекался, прислушиваясь, не позовут ли к ужину. Наконец урчание в животе выгнало меня из-за стола. Жрать хотелось зверски.

Я помчался вниз, перепрыгивая через ступеньки. Родичи по-прежнему сидели на диване в гостиной.

– Не пора ли ужинать? – завопил я с порога. – Есть хочу!

– Рано еще, – отозвался папа, не сводя глаз с морского дна на экране. – Пицца поспеет примерно к семи.

– Как к семи?! – Я обернулся к часам в углу. Они показывали 6:10.

Да быть не может.

– По-моему, часы встали, – сообщил я.

– Ничего подобного. – Мама посмотрела на телефон. – С часами все в порядке. Сейчас десять минут седьмого.

– Давай к нам, Гейб? – предложил папа. – Там как раз самое интересное. Осьминоги научились понимать некоторые слова.

– Э-э… нет, спасибо, – проговорил я.

Голова шла кругом. Я притащился наверх, сел на кровать и отправил Карверу эсэмэску: «Который час?»

Через пару минут раздался звонок.

– Ты прикалываешься? – спросил Карвер. – На фиг у меня спрашивать время?

– Просто ответь, – попросил я. – У меня, кажется, телефон…

– Десять минут седьмого, – сказал Карвер. – А ты думал сколько?

– Да у меня тут проблемка, – начал я. – Понимаешь…

– Я не могу разговаривать, – перебил Карвер. – Мы тут ужинаем, и родичи телефон у меня отбирают. Дескать, когда я ем, я глух и нем.

– Ладно, извини, – сказал я. – До встречи на вечеринке.

– Не опаздывай! – напомнил Карвер. На том и отключился.

– Не опаздывать? – повторил я вслух. – Как тут опоздаешь, когда на часах все время десять минут седьмого?

Я достал из кармана умные часы и сел за стол, чтобы рассмотреть их хорошенько. Неужели, разбив часы, я каким-то образом остановил время? Придет же в голову… Разумеется, такое бывает только в кино и сериалах-ужастиках.

Прищурившись, я разглядывал часы в ярком свете настольной лампы. По экрану бежала зазубренная трещина. Как будто зигзаг молнии. Оранжевые цифры на черном фоне замерли на 6:10.

Я встряхнул часы. Поднес к уху и еще немного потряс.

Цифры не изменились. Под треснувшей линзой часы по-прежнему показывали 6:10. Я понажимал на кнопочки сбоку. Потом еще немного потряс.