Двое набросились на Брайона одновременно, но для него это не имело никакого значения. Первый умер мгновенно, когда руки, подобные стальным захватам, сжали его шею и одним движением разорвали сонную артерию. У второго было время на то, чтобы вскрикнуть, но умер он так же быстро – Брайон попросту придушил его.

Пригибаясь к земле, Брайон быстро пробежал вокруг места схватки с револьвером на изготовку. Однако больше никого не обнаружил. Только когда он коснулся теплой нежной кожи Леа, гнев и ярость отпустили его. Внезапно он ощутил боль и усталость, осознал, что пот течет с него ручьями, а дыхание клокочет в горле так, будто сейчас он задохнется. Брайон упрятал револьвер в кобуру и пробежал чуткими пальцами по голове Леа, нащупав на виске набухающий ушиб. Грудь Леа вздымалась в спокойном ровном дыхании. Должно быть, при падении она ударилась головой. Несомненно, эта случайность спасла ей жизнь.

Мгновенно опустившись на песок, Брайон позволил себе расслабиться, глубоко дыша. Вскоре ему стало лучше – только горло все еще болело. Ощупав шею, он обнаружил тонкую веревку, к которой был привязан какой-то шишковатый предмет. С другой стороны тоже висело что-то тяжелое, а от этих двух предметов и протянулась ниточка боли, опоясывающая горло. Когда Брайон потянул за оба предмета, в его руках оказалась удавка, сплетенная из каких-то волокон, прочных, как тонкая металлическая струна. Когда ее пытались затянуть вокруг шеи Брайона, она рассекла кожу и впилась в плоть – по счастью, неглубоко: разрезать тренированные шейные мышцы оказалось тяжелее. Брайон отшвырнул удавку в темноту.

Теперь он снова мог размышлять и прилагал все усилия к тому, чтобы не думать об убитых им людях. Зная, что это бессмысленно, он все же пошел к телу Айхьеля. Одного прикосновения к обожженной плоти было довольно.

Позади застонала, приходя в себя, Леа. Брайон поспешил к вездеходу, переступив через опаленное тело подле дверцы. С сиденья свешивалось тело водителя, убитого, должно быть, с помощью той же удавки, которая рассекла шею Брайона. Он осторожно положил тело на песок: глаза мертвеца смотрели на него с навеки застывшим в них ужасом, и Брайон опустил ему веки. В вездеходе отыскалась фляга, и он поспешил с ней к Леа.

– Голова… я ударилась головой… – полуобморочным голосом проговорила девушка.

– Это просто синяк, – уверил ее Брайон. – Выпей немного воды, и тебе станет полегче. Ляг. Пока что все закончилось, ты можешь отдохнуть.

– Айхьель умер! – внезапно вскрикнула Леа, потрясенная внезапным воспоминанием. – Его убили! Что происходит?

Она напряглась, попыталась подняться, и Брайону пришлось заставить ее лечь.

– Я тебе все сейчас расскажу, только не пытайся пока встать. На нас напали, убили не только Айхьеля, но и Вайона, и водителя вездехода. Нападавших было трое, они тоже мертвы. Не думаю, что здесь есть еще кто-нибудь, но, если и есть, я услышу их приближение. Сейчас мы немного подождем, пока тебе не станет получше, а потом уедем отсюда на вездеходе.

– Посади корабль!.. – в голосе девушки прозвучала визгливая истерическая нотка. – Мы не можем оставаться здесь одни. Мы не знаем даже, что делать. Айхьель умер, и теперь у нас ничего не выйдет. Нам надо выбраться…

Есть вещи, которые, как бы осторожно их не высказывали, все равно вызывают шок. И то, что собирался сказать сейчас Брайон, было как раз из таких вещей.

– Извини, Леа, но мы не можем добраться до корабля. Айхьеля убили из ионной винтовки, и пульт управления расплавился. Сейчас это просто кусок металла. Нам придется взять этот вездеход и доехать до города. Попробуй встать – я тебе помогу.

Леа молча поднялась. Когда они побрели к вездеходу, над горами за их спиной взошла красноватая луна. В ее свете Брайон разглядел черную полосу, рассекавшую приборную панель вездехода, и внезапно остановился.

– В чем дело? – спросила Леа.

Моторный отсек вездехода был вскрыт, и означать это могло только одно. Брайон поднял крышку, заранее зная, что он там увидит. Нападавшие действовали быстро и решительно. В тот небольшой отрезок времени, который был им отпущен, они прикончили не только водителя, но и саму машину. Ржаво-красный свет луны освещал порванные провода и разомкнутые контакты. Починить все это было невозможно.

– Думаю, нам придется идти пешком, – сообщил девушке Брайон, стараясь, чтобы его голос звучал не слишком мрачно. – Мы сейчас примерно в ста пятидесяти километрах от города Ховедстад. Нужно суметь…

– Мы умрем. Мы никуда не можем идти. Вся эта планета – одна большая ловушка. Давай вернемся на корабль!

Голос девушки дрожал, видно было, что она на грани истерики.

Брайон не пытался убедить ее, он вообще не стал ничего объяснять. У нее, судя по всему, было сотрясение мозга. Он заставил Леа сесть и отдохнуть, покуда сам готовился – насколько это было возможно – к предстоящей дальней дороге.

Сперва одежда. С каждой минутой в пустыне становилось все холоднее – песок остывал после дневного жара. Леа уже начала дрожать от холода, а потому Брайон извлек из ее чемодана несколько теплых вещей и заставил ее натянуть все это на себя поверх тонкой туники. Больше, в общем-то, и брать было нечего – разве что фляжку из вездехода да аптечку для оказания первой помощи, которую он отыскал там же. Не было ни карты, ни радио. Ориентироваться в этой пустыне можно было исключительно по компасу. Вездеход, разумеется, был оснащен электрическим гирокомпасом, однако теперь пользы от этого устройства не было никакой. Брайон только воспользовался им, чтобы определить, в каком направлении находится Ховедстад (насколько он помнил местоположение города по карте), и обнаружил, что именно в этом направлении идет след вездехода. Значит, машина прибыла прямо из города, и они могут найти дорогу, идя по ее следу.