— Что вы киваете? — спросила она через некоторое время, сморщив носик. — Вы серьезно согласны, что после укуса дикой пчелы можно умереть? Да ну бросьте. Я не верю в эти россказни! Преувеличивают. Даже представляю, как они сидят, словно бабки на лавочке и лузгают семечки. Обсуждают свои сплетни, придумывают какие-то небылицы…

Святой Махаон! Как же её терпят родные?! Может, поэтому и пытается Вяземский избавиться от неё, чтобы освободить свои несчастные уши, опухшие от вечной болтовни? В это очень охотно верится.

… — А я знаете, что сказала? Не знаете? Я ей сказала, чтобы шла она лесом. Будет ещё меня учить как деньги зарабатывать! Ведь торговля спиртным — это не так уж просто, как может показаться на первый взгляд!…

Я вспоминал свою родину, понимая, что соскучился по аромату трав на полях, по хрустящему снегу под ногами, по легкому ветру, шелестящему в кронах могучих деревьев. И по морю, которое было особенным, не таким, как здесь. Во время редких приливов на берег накатывали зелёные искрящиеся волны и выбрасывали жемчужины. Ребятня толпами носилась по мокрому песку, визжа от радости, собирая разноцветные «сокровища» и распихивая по карманам.

…— И вот когда трансцендентальность превалирует над простыми инстинктами, получается человечность. То, что отличает нас от животных, тех же обезьян. И даже если посмотреть на это с точки зрения элементарной биохимии и взять те же гормоны…

Я вновь полностью абстрагировался, вспоминая взгляд Глеба. Ведь граф поговорил с ним, но этот полудурок так ничего и не понял. Да, он продолжает думать, как отомстить, но уже начал сомневаться в своей силе, как мне кажется. Значит в следующий раз, думая кого-то унизить, он сто раз подумает, прежде чем сделать это.

Мы уже возвращались обратно, как сбоку раздался незнакомый голос:

— Граф, постойте. Мне нужно кое-что вам передать.

Между деревьев показался тучный мужик в белом костюме. Повар? Взгляд его бегал по сторонам. Он кого-то явно боялся.

— Вопрос жизни и смерти? — я усмехнулся, с удовольствием отмечая, что Регина, наконец, заткнулась.

— Да, вопрос вашей жизни… или смерти, — поправил толстяк.

Я попросил Регину остаться и отошел с толстяком к зарослям.

— Ну, рассказывай. Что там за история? Да не бойся ты, не обижу, — я заметил, как мужик начал трястись.

Толстяк услышал шорох в кустах и, вздрогнув, забегал глазками, выискивая угрозу. В глазах его промелькнул испуг.

— Мне очень сильно влетит, — вдруг он изменил тон и заканючил. — Но вы понимаете… Это не в моих принципах, вот так травить людей. Да, мне Глеб заплатил денег, но… Вот они, — толстяк вытащил из кармана пачку сотенных купюр. — Здесь пять моих окладов…

— Успокойся, тебе ничего не грозит, — я пытался подойти, но он отшатнулся.

— Если он узнает, то мне крышка, — запричитал толстяк.

«Дай я уже его укушу, — предложила Лея. — Быстрее будет, да и без этих соплей».

«Хватит уже стремиться кусать всех. Так расскажет», — осадил я паучиху.

— Давай по порядку, — предложил я ему. — Что должно случиться?

— В один из ритуальных кубков подмешан яд, — выдохнул толстяк. — А я простой повар. Глеб просто надавил на меня, и… сами понимаете.

— Конечно, — кивнул я. — Ты молодец, что рассказал. Благодарю за информацию. А теперь иди и сделай вид, что ничего не произошло.

Повар закивал и направился быстрым шагом по дорожке, свернув в кусты.

— И что он хотел? Я заметила, что он испуган. И можно я угадаю? Как мне кажется, тут вообще несколько вариантов…

— Регина, послушай, — у меня получилось перебить эту балаболку, — он просто сильно волновался. Уже принесли ритуальные напитки. Все готово, можно идти к столу. Ждут только нас.

— Ну да, папенька в своем репертуаре, — вновь открыла рот Регина. — Не знаю ни одного клана, который бы использовал для примирения столь примитивный способ. Вот например…

Я попытался сосредоточиться на ветре, который здесь более прохладный. Все-таки чувствуется отличие от прибрежного климата. Мы дошли до навеса, где нас действительно ждали. Наиболее активным был Глеб, чем сильно удивил, причем больше родителей — я-то уже знал, что залумал гаденыш. Он суетился возле стола, раскладывая какие-то камни с красными волнистыми символами на них. Два кубка, инкрустированных драгоценными камнями, сверкали на столе. В них уже было налито красное вино.

Вяземский-старший доброжелательно улыбнулся мне и сказал, что сейчас будет ритуальное примирение, после которого между нашими семьями исчезнут последние недомолвки и обиды.