— Сюда, Л.

Я не — о. Я вижу, о чем он думает, и снова начинаю нервничать. Я не уверена, что смогу это сделать.

— Генри, я не…

— Если тебе это не понравится, мы можем остановиться, — просто говорит он, улыбаясь мне.

Мой взгляд путешествует по его телу, сосредотачиваясь на том, насколько он внушителен. Генри сжимает свой член в кулаке, и я невольно хнычу.

— Мы можем сделать и то, и другое.

У меня пересыхает во рту, и я могу только прошептать его имя.

— Иди сюда, — он ухмыляется, и я позволяю ему направлять меня, располагая свое тело так, как он задумал.

Он всё ещё лежит, но теперь я сверху, на четвереньках. Мои колени у его плеч, по обе стороны от его головы. Мои руки лежат у него на бедрах, что на самом деле идеально подходит для того, что я хотела бы сделать.

— Позволь мне попробовать тебя на вкус, Лу.

О…Я…чёрт. Хотела бы я видеть его лицо, когда он это сказал, но, может, и к лучшему, что я не видела. Почему у него такой сексуальный голос и сексуальный акцент, и теперь я нервничаю, потому что я не могу…

Когда будильник на моем телефоне снова звенит, я слезаю с него, чтобы выключить его.

— Давай попробуем что-нибудь ещё? — предлагаю я, боясь задеть его чувства или разозлить, но Генри просто игриво сжимает моё бедро, прежде чем потянуться к верхнему ящику за презервативом.

Затем он оказывается сверху, целует меня, его руки везде, где я хочу, чтобы они были.

— Ты будешь присутствовать на чтении? — спрашивает он, его горячее дыхание на моей шее сводит меня с ума.

Звук, вырвавшийся из моего горла, заставляет его пальцы собственнически сомкнуться на моих бедрах.

— Да, — выдыхаю я.

На выходных доктор Харрис настояла, чтобы я присутствовала.

Он отстраняется, чтобы посмотреть на меня, и я глажу его по лицу.

— Хорошо, — он ухмыляется, целуя меня в последний раз с таким неистовым желанием, что это заставляет меня пошатнуться наилучшим из возможных способов. — Я не смогу сидеть с тобой, но я хочу, чтобы ты думала обо мне и этом, пока ты там.

Прежде чем я успеваю спросить, я снова оказываюсь на четвереньках. На этот раз Генри стоит у меня за спиной и хватает меня за волосы. Он туго натягивает мне волосы, пока я не встречаюсь с его взглядом, отражающимся в зеркале в полный рост, которое я не заметила прошлой ночью.

— Вот так, Лу. Смотри на меня, — на его лице хищная ухмылка.

Когда он быстро шлепает меня по заднице, она подрагивает, и он стонет. Затем Генри сжимает свой член в кулаке, задевая им мой набухший клитор, эта глубокая боль у меня между ног усиливается, и я всхлипываю, отчаянно желая его.

— Ты промокла насквозь, — низкое рычание вырывается из его груди, когда он скользит внутрь, глубоко, так восхитительно глубоко. — Чёрт, Луна, эта киска, — стонет он, и я зачарованно смотрю на его лицо.

Всё, чего я хочу, — доставить ему удовольствие, заставить его чувствовать себя так же хорошо, как он заставляет чувствовать меня, поэтому я толкаюсь назад, но он держит меня за бедра.

— Скажи мне, чего ты хочешь.

Он знает.

— Я хочу это услышать, — его голос хриплый. Я сжимаюсь вокруг его члена.

— Трахни меня, Генри, — умоляю я, и тогда он делает это, чертовски хорошо.

Если бы кто-нибудь спросил моё имя, я бы не смогла его назвать.

Охрана останавливает меня у двери, спрашивая моё имя. Я вспоминаю Генри, которого видела всего несколько часов назад, и густой румянец заливает моё лицо. Я прихожу в себя, когда мне говорят, что меня нет в списке.

— Что значит “я не могу войти”? — спрашиваю я.

Майя и Хейзел со мной. Мы все трое отходим в сторону, чтобы не загораживать вход.

— Это могла быть Билли, — бормочет Хейзел, набирая что-то на своем телефоне.

— Что? — я в замешательстве. Билли — личная ассистентка доктора Харрис. Майя тоже выглядит растерянной. — Причем тут Билли?

— Она думает, что мы спим вместе, — коротко отвечает Хейзел.

Я моргаю.

— Что? И почему она так думает?

— Не важно.

— О, я думаю, это важно, — настаиваю я.

Хейзел убирает телефон.

— Она бы не поверила, что я переспала с Яей.

— Почему она должна была поверить, что ты с кем-то переспала?

— Бро, не пытайся понять сумасшедшего, — таков совет Хейзел.

— Она сумасшедшая или ты? — спрашиваю я, раздражаясь с каждой минутой всё больше.

— Может быть, она просто забыла? — предполагает Майя, всегда готовая дать кому-то презумпцию невиновности.