— Звучит не так уж и плохо, — кричит он.

На обратном пути я открываю компьютер. Батарея на уровне 89 %, заряда хватит, чтобы посмотреть фильм-другой. Но дело в том, что я не хочу смотреть фильм. Не сейчас. Мы разговариваем, и я наконец-то не чувствую себя такой неуклюжей.

— Я, должно быть, не подключила его, — говорю я, уклоняясь от правды. — Он не полностью заряжен.

— Облом.

Я захлопываю крышку и ставлю его на стойку. — Хочу поиграть в игру?

***

Спустя два часа и множество игр в «Джин-рамми [,Прим.: Джин-рамми, или просто джин, представляет собой вариант карточной игры для двух игроков]» я более чем навеселе.

— Твоя очередь перетасовать. Я сейчас вернусь, — говорю я, вставая с дивана, и мои ноги подкашиваются.

Тедди внимательно смотрит на меня, пока я успокаиваюсь. — Тебе следует что-нибудь съесть.

— Я в порядке. — Я использую телефон как фонарик в ванной. Закончив, я мою руки и пишу Стелле, чтобы сообщить ей, что электричество отключено, но с нами все в порядке.

Ее ответ был немедленным, и я бы поставила хорошие деньги на то, что она писала Бо. “Вас с Тедди занесло снегом и свет погас?!” Затем она добавляет кучу смайлов — снег, дом, сердечки, баклажан.

Я начинаю ей говорить, что это не так, но, может быть, так и есть? Я понимаю, что, скорее всего, дело в алкоголе, но все равно позволяю себе в это поверить. По крайней мере, нам весело, и я действительно с ним разговариваю.

Когда я возвращаюсь, Тедди смотрит в свой телефон. Он кладет его в карман и садится вперед. Я беру печенье с тарелки. Тот самый Санта с выпуклостью, как оказалось.

— Ты дал Санте третью ногу, — говорю я, поднимая ее.

Щеки Тедди краснеют. — Меня нельзя пускать на кухню.

Я откусываю голову Санты, а Тедди внимательно наблюдает, его зрачки расширяются. Он откашливается и берет карты. — Другая игра?

Пока мы играем, я жую печенье и уделяю больше внимания Тедди, чем картам в руке. Он улыбается мне, игриво и кокетливо, и не раз его взгляд падает на мой рот.

— Хочешь еще выпить? — спрашиваю я, снова наполняя свой стакан. Все это печенье вызвало у меня жажду.

Он колеблется. — Это зависит от того, как ты себя чувствуешь?

— Что?

— Я хочу иметь возможность позаботиться о тебе, если ты заболеешь. — Он потирает затылок, как будто ему неловко сказать это вслух. “Фу”. Это именно то, что подумал бы старший брат, а не парень, надеющийся увидеть тебя обнаженной.

— Я в порядке. Думаю, сахар помог. — Я встаю и иду по прямой, вытянув руки. Это движение поднимает мой свитер над пупком, и взгляд Тедди падает на мою обнаженную кожу. — Видишь? Я в порядке.

Его горло сжимается. Его голос похож на гравий, когда он говорит: — Да, я выпью еще.

То, как он наблюдает за мной, заставляет меня чувствовать себя могущественной, или, может быть, в этом виноват алкоголь. Я направляюсь на кухню, но он говорит: — Я принесу.

Он хватает две бутылки пива, открывает одну и делает большой глоток. Затем его взгляд снова обращен на меня. Мое сердце бьется так громко, что я уверена, что он это слышит. Такое ощущение, что нас стягивает невидимая линия, но он не сдвигается с места.

Слова Стеллы эхом звучат в моей голове. “Ты должна сделать шаг, потому что он никогда этого не сделает”.

Я не знаю, как Тедди относится ко мне. Эти горячие взгляды прямо противоречат его действиям, но, возможно, Стелла права. Возможно ли, что он заметил меня так же, как я замечаю его? Что он видит во мне нечто большее, чем просто младшую сестру Феликса?

Я иду к нему, прежде чем найду ответ. Его брови сдвинуты в замешательстве от моей близости, но это меня не останавливает. Моя смелость — это живая, дышащая вещь, которая продвигает меня вперед. Поднявшись на цыпочки, я целую его. Его губы мягкие и теплые. На вкус он напоминает сахар и пиво, и я знаю, что сказала, что это ужасное сочетание, но я сильно ошибалась.

Мои руки лежат у него на груди, и я наклоняюсь к нему, так что вся верхняя часть нашего тела слилась воедино. Мое тело вибрирует. Это все, на что я надеялась.

Я настолько увлечена этим, что мне требуется мгновение, чтобы понять, что ему это не нравится. Его неподвижные губы под моими мгновенно отрезвляют меня. Я замираю, надеясь, что он возьмет верх или придет в себя. Он этого не делает.

Я отступаю назад и прикрываю рот рукой, как будто могу стереть этот поцелуй, стер улики с губ.

О Боже. Что я сделала? “Что я, черт возьми, сделала?!”

9

Выражение лица Тедди невозможно прочитать. В шоке? В ужасе? Ошеломлен?

Я отодвигаюсь назад, пальцы все еще прикрывают покалывающие губы.

— Мне жаль. — Тусклое освещение, алкоголь, плюс, кажется, у меня высокий уровень сахара… — Я прерывисто вздыхаю. — Я иду спать. Увидимся утром, Тедди.

Когда я иду через темный дом к комнате, в которой мы со Стеллой спали, у меня щиплет глаза. Когда я распахиваю дверь и вхожу внутрь, становится холодно. “Святое дерьмо.”