Шрифт:
– Ёжик, давай работать, – Вилли вывел меня из задумчивости. – Если ты будешь каждую карту изучать по часу, мы до вечера провозимся.
Это была идея! В самом деле, мне вдруг показалось это важным – прочитать все карты. Разве не должен хороший ветеринар полностью узнать историю болезни, то есть анамнез? Но Вилли, конечно, рвётся на практике помогать Алёне, а не над компьютером чахнуть, это понятно.
– Знаешь, – предложил я ему, – я могу сам всё внести. Я серьёзно. Ты иди к Алёне, ей наверняка помощь потребуется, тем более что…
Я не знал, как тут осторожно сформулировать, чтобы снова Вилли не обидеть, но это и не понадобилось – он с радостной улыбкой подхватился, дружески хлопнул меня по плечу и выскочил из кабинета.
Оставшись один, я пересел за стол, достал из рюкзака чистую тетрадку в клеточку, намереваясь сделать кое-какие выписки для себя, если понадобится, и погрузился в чтение.
К обеду я узнал о наших подопечных довольно много.
Лисы оказались привезёнными из Средней Азии, какой-то богатый умник решил, что они принесут ему удачу, ведь их считают духами. А они отказались есть, пить и начали медленно умирать, и тут ему хватило ума продать их. Так они меняли владельцев, падая в цене и, видимо, стремительно теряя вес и товарный вид, пока не оказались в Конторе.
Чёрный медведь, как я и сказал Вилли, был цирковым.
У кроликов вместо карты в папку была вложена одна на двоих справка об отсутствии инфекций. И я, немного подумав, подклеил её на вырванный из тетради листок, на котором написал «Кролик 1» и «Кролик 2», и занёс туда данные осмотра Алёны Алексеевны.
А вот еноты были дикие, семья, выловленная где-то в Карелии…
Чёрный лабрадор – москвич по кличке Чарли, остался без хозяйки, а родственники не захотели содержать пета.
В карте гризли не значилось клички.
На самом верху первого листа, выведенная синей шариковой ручкой, была указана дата заведения документа – двадцать третье ноября две тысячи десятого. Десять лет назад!
И он не был выловлен в Йеллоустоне или на Аляске. Его сдали в дисциплинатор в Ванкувере как вышедшее из подчинения домашнее животное. Странно, что хозяин не сообщил кличку…
Дальше на первой странице шли записи о размере, весе и состоянии здоровья при поступлении, особые приметы гомункулярной формы и прочие обычные сведения. И только в самом низу не слишком разборчиво стояла пометка принимавшего ветеринара: «чрезмерная агрессивность».
И дальше до самого конца всё было исписано мелким почерком по-английски, так что я никак не мог разобрать подробности. Но там стояло целых три штампа о выбраковке! Три штампа, почти точно таких, какой Алёна поставила в карту погибшей енотки. И всё-таки медведь был жив и как-то добрался в Москву.
До обеда я так и не успел толком ничего понять, лазил в интернет, путался в терминах, даже вспотел от усердия. По всему выходило, что прямо сразу после заведения карты гризли напал на человека, охранника, сильно его поранил, был отбракован, но по непонятной причине не убит, а передан в Институт специальной ветеринарии при Университете Британской Колумбии. Все записи об этом, так же как о втором и третьем штампе о ликвидации, были подписаны доктором Л. Доббсом.
К нам медведя привезли из Копенгагенского зоовида, и тамошние записи, гораздо более отчётливые, говорили, что характер у него очень изменился, зверь стал спокойным и податливым к пищевой стимуляции. Однако они всё-таки продали его в Москву…
– Ты всё сидишь? – Алёна Алексеевна заглянула в кабинет. – Уже и обед просвистел, Ёжик. Что ты там копаешься? Иди лучше посмотри, какое у нас тут чудо завелось!
Я с трудом заставил себя оторваться. Мама считает, что у меня чересчур богатое воображение, – так и тут мне привиделась какая-то детективная история, какой-то загадочный поворот в судьбе жестокого зверя, который вдруг стал ручным. Но Алёна ждала, поэтому я закрыл папку с картой гризли и пошёл за ней.
Глава 4. Маша
Алёна привела меня в бокс с собакой. Чёрный лабрадор в аниме прыгал и вертелся вокруг Вилли, который в руке, вытянутой над головой, держал жёлтый мячик. Здесь же, прислонясь к стене, стоял Пётр Симеонович и улыбался.
– Ах, Чарли, – сказала Алёна, войдя, – какой ты умница, какой молодец.
Лабрадор бросился к ней, едва увидев, и уткнулся лобастой головой ей в колени.
– Давай, давай покажем Ёжику, что мы умеем!
Алёна села на кушетку, а пёс встал перед ней, виляя хвостом.
– Смотри, Ёжик. Чарли, сидеть!
Пёс тут же уселся, радостно улыбаясь всей зубастой пастью.
– Чарли, дай лапу!
Пёс с готовностью подал лапу Алёне.
– Умница, какой ты умница!
– Он правда очень сообразительный, – сказал Вилли. – Это просто фокусы, но мне кажется, он умнее обычной собаки. Особенно в гомункуле. Давайте покажем, Алёна Алексеевна.
Алёна кивнула и скомандовала псу:
– Давай, Чарли – человек.