– И что там? – громким шепотом спросили ее.

– Н-не знаю, – ответила Кася. – Какие-то вещи. Большие коробки.

И тут Данка сделала то, что задумывала с самого начала, – она захлопнула за Касей черную дверь и навалилась на нее со стороны коридора.

– Нет! – вскрикнула Кася и бросилась к двери, но Данку поддержала Юлия. – Откройте!

Пламя ее свечи опасно заколыхалось и едва не погасло.

– Данка, что это за глупости? – разозлилась Магда. – Выпусти ее!

– Ну уж нет. – Данка показала язык. – Если испытывать на храбрость, то как следует! Слышала, Каська? Теперь все по-настоящему. Чтобы заслужить наше прощение, ты должна… – Она ненадолго задумалась. За дверью слышался тихий Касин плач. – Ой, не реви! Тебе всего-то надо войти в ту комнату и принести из нее что-нибудь. Любую вещь. Поняла?

Рыдания усилились.

– Ты поняла, Монюшко? – грозным тоном наставницы повторила Данута.

– Поняла, – слабо отозвалась девочка из-за двери и шмыгнула носом.

Когда девочки вновь услышали ее удаляющиеся шаги, Магда напустилась на Данку:

– Это уже слишком!

– Брось, Магда, – прищурилась Дана. – Разве тебе не весело? Разве тебе не было весело раньше, когда ты хватала ее холодной рукой за шею или резала на полоски сорочку? Что-то изменилось, Магдочка?

Юлия, Мария и Клара зашептались между собой.

Чего она выделывается? Неужели думает, что лучше остальных? Ведь она тоже поучала Каську за предательство!

Магда замялась на несколько вздохов, но после нашлась и ответила, задрав подбородок:

– То были детские глупости. Мы стали взрослее и уже не первогодки!

На что Дана ухмыльнулась и уже хотела что-то ей сказать, как вдруг из-за закрытой двери раздался оглушительный визг Каси.

Девочки в один миг отскочили от двери.

Никто не смел даже вздохнуть. И тут крик повторился, и он был еще пронзительней. Казалось, Касю заживо раздирают на части. Еще через секунду раздался звон бьющегося стекла, и все стихло.

– Бежим, – шепнула Юлия, и все не сговариваясь бросились прочь.

Путаясь в ночных рубашках, они промчались по третьему этажу, скатились на жилой второй, чудом избежав столкновения с пани Ковальской, спешившей к рубильнику. Они едва успели смешаться с толпой высыпавших из дортуаров пансионерок, когда в особняке вновь зажегся свет.

Все были взволнованы, в коридоре творилась настоящая неразбериха. Девицы разных возрастов перебегали из дортуара в дортуар, все теребили друг друга, вскрикивали, плакали, просились домой, заверяли других, что в пансион прокрался убийца-лунатик и уже нашел первую жертву.

Даже усилия Душечки и визгливые возгласы старой пани Зузак не могли справиться со всеобщим возбуждением. Благодаря этому хаосу никто не заметил, как запыхались девочки второго года обучения и как горят их глаза и щеки. Наконец у дортуаров появилась пани Ковальская. Директриса была в бархатном синем халате, волосы окутывала сеточка, а ее лицо, лишенное пудры, было покрыто красными пятнами, напоминавшими раздавленные вишни.

– Все по кроватям! Живо! – скомандовала она. – Я зайду в каждую комнату, не сомневайтесь.

Пансионерки бросились врассыпную.

Но даже вытянувшись в струнку на своих узких кроватях, ожидая, пока пани Ковальская заглянет к ним в комнату, а потом – вот кошмар! – обнаружит пропажу Каси, – даже так они не пережили и сотую долю того ужаса, который испытала Кася за черной дверью.

Но об этом позже.

Когда настала очередь дортуара Магды, она успела изгрызть пальцы до крови.

Директриса обнаружила пропажу с порога.

– Где Монюшко? – прошипела она.

– Я не зна-аю. – Магда не выдержала и заревела навзрыд.

Из-за спины директрисы в комнату тут же протиснулась Душечка, пани Новак, и стиснула Магду в объятиях. Магда ревела, пуская сопли и некрасиво разевая рот, задыхаясь, хрипя и кашляя, и от нее никто не мог добиться ни единого слова. Что уж говорить о правде?

В ту ночь свет не гас в пансионе до самого утра. Магде сделали укол успокоительного и уложили спать. Ближе к рассвету наставницами была обнаружена странная дверь, которой раньше никто не видел. Рядом с ней валялись маникюрные ножницы, а обои огромным лоскутом свисали со стены. Касю нашли внутри, среди осколков стекла и весьма необычных предметов, которые вызвали оторопь и суеверное отвращение даже у взрослых женщин. У девочки была раскроена голова, и еще несколько порезов расчертили ей руки. Слава богу, она была жива, хотя потеряла много крови: кровь была на стекле, которое Кася разбила при падении, на лице и руках, ею пропитались волосы и белая сорочка. Девочку наскоро перевязали и перенесли в лазарет.

Слухи наполнили пансион Блаженной Иоанны, как пчелы улей. Никого не пускали за черную дверь, но у всех были теории относительно того, что там хранилось. Доходило до смешного: кто-то шептался, будто в той комнате втайне ото всех жил любовник пани Ковальской. А когда Кася обнаружила его убежище и начала угрожать разоблачением, тот разбил о ее макушку драгоценную китайскую вазу.

Под действием лекарства Магда проспала до полудня. Когда ее начали расспрашивать о Касе, она спокойно ответила, что заметила пропажу, только когда на этаже зажегся свет, и очень испугалась. Той же версии, будто сговорившись, придерживались и другие девочки. Им оставалось только надеяться, что, когда Кася очнется, она не выдаст остальных, как в прошлый раз.