Шрифт:
– Мы, – оповестила Ольга. – Я и она. Понятия не имею, о чем он думал, но вторым преемником Минотавр сделал Ариадну.
Я дважды повторил это про себя, прежде чем ответить:
– Может, он не планировал, ну, знаешь… что их озвучат так скоро…
– А может, это очередной эксперимент, который где-то дал осечку?
Она так выразительно пропустила слово ваш – ваш эксперимент – что я снова вспомнил, где мы, и горло свело.
– Нет, – откашлялся. – Клянусь, я слышу об этом впервые.
– Не упускай ее из виду, пока мы не вернемся. Я непременно выясню, что это значит. И когда Минотавр очнется, нам предстоит серьезный разговор.
– То есть… Он очнется? Точно?
– Ты знаешь, что будет, если нет.
– Погоди, я…
Но Ольга отключилась. Я недоуменно поглядел на щелкнувший блокировкой смартфон.
– Что она сказала? – спросила Ариадна.
Я разблокировал экран, зашел в звонки, ткнул последнюю строчку. Потом – сбросил. Потом – снова нажал. Но какой в этом был смысл? Я не мог рассказать ей о второй искре. Об Ариадне, привезшей ее сюда, чтобы спрятать. О книге, оставленной предыдущим Минотавром, чтобы их найти. Эти вещи невозможно было услышать не слушая. Желая слышать что-то еще.
– Михаэль. Что-то случилось?
– Да, – я убрал в куртку априкот. – Нет.
Потому что – нет. Нет, нет, нет.
Если Минотавр не очнется, я не знал, что будет.
Глава 5
Город просыпается
Утро рассвело примерно вполовину, прежде чем небо снова померкло, и полил дождь.
Мы сидели в прогретом салоне пассаты. Дворники размазывали воду по лобовому стеклу. Сквозь них серебрился пятнами длинный ряд пассат напротив, и с невидимого мне края его чернел, как дыра в космосе, как груда отжившего металла, Минотавров саннстран-фьорд.
Книга была… сложной. Пытаясь понять, как работала амальгама, я трижды прочитал сцену, где Игрек и Порция, кем бы они ни были, по заветам покойных родителей расставались за поеданием фетучини. Перламутровые пятна на уголках страниц напоминали краску, какой рисовали снежинки на новогодних шарах. Они молчали. Молчала и бумага. Даже с уджатом я не знал, за что зацепиться.
– Нимау нельзя верить, – сказала Ариадна.
Она молчала почти всю дорогу – с момента, как я передал самые сердечные выдержки из Ольгиного поздравления с.
– Ты это уже говорила, – кивнул я, листая страницы.
– Если бы это была я, – продолжила Ариадна, – то позвала бы ее по имени, прежде чем отправить кого-то за искрой. Я бы убедилась, что она там, до того, как приводить план в исполнение. Нимау видела бы мое лицо.
– Считаешь… она знает, кто за всем стоит?
– Она верна только тем, кто зовет ее по имени. И ненавидит остальных.
Я посмотрел в боковое зеркало, но увидел лишь слои дождя.
– Почему она заперта в том хранилище?
– Это хранилище сделали там, где она заперта.
– А ее имя…
– Не надо. Ты не хочешь знать.
Она была права. Такие вещи всегда заканчивались непомерными долгами. И все же какая-то часть меня была готова. Я знал, что на мои сомнения Минотавр наверняка сказал бы: все средства хороши. Сказал бы: кто не рискует, тот доживает до простатита. Но даже так… Он и сам о ней не рассказывал. Вообще ни разу.
– Они тут, – молвила Ариадна.
Мимо нас проплыла еще одна пассата. Я захлопнул роман. Ариадна заглушила аккумулятор. Убирая книгу под кресло, я, наконец, спросил:
– А как ну… Стефан… как он догадался об искре?
Я понял, что впервые назвал его по имени. Это прозвучало странно, почти неуместно в моем исполнении.
– Видел. Они все видели, но не придали значения. Таков был план. Никто не подумал, что Минотавр доверит искру человеку, прожившему с ними полгода.
В паре автомобилей от нас поочередно захлопнулись двери.
– Все? – переспросил. – Кто еще там был?
– Помимо Эрнста и Стефана – Феба с Константином. Ольга. Виктор. Они должны были сопровождать искру.
– А Минотавр? Хольд в смысле? Он не поехал с ними?
– Он поехал со мной.
Я уставился на Ариадну.
– К Нимау?
Она кивнула. Какие мелочи! Хотя я догадывался, почему слышал об этом только сейчас. Потому что спросил. Потому что анабиотические Ариаднины мысли, подобно атрибутам, приходили в движение лишь от правильно подобранных слов.
– Думаешь, он не понял? Что искра была у вас?
Лично мне в это верилось с трудом.
– Не знаю, – ответила Ариадна. – Мы не обсуждали.