«Это окончание, дамы и господа», — сказал Витторио, все еще аплодируя всем помощникам и помощникам среди леса клиг-светильников, установленных высоко на подиумах студии. «Grazie mille a tutto, mille grazie!»

Появилась небольшая армия помощников производства и поставщиков провизии, расставив столы для ремесленных услуг, полные икры и крабов, неся подносы с бокалами и магнумами с холодным шампанским на декорации «Восточного экспресса». Витторио плеснул немного в стакан сначала для Франчески, а затем для суперзвезды Яна Флинна, невероятно красивого ирландского актера, сыгравшего Ника Хичкока, который в настоящее время занят натягиванием пижамных штанов, стремясь скрыть тот факт, что ему нечего скрывать.

Подняв свой бокал за собравшихся, режиссер сказал: «Легендарному Иэну, как всегда блестящему, за великолепное выступление! И нашей новой девушке Хичкока, талантливой и красивой синьорине Франческе д'Аньелли!»

Она подняла свой стакан, затем опрокинула его и быстро осушила. Ей нужно было успеть на самолет.

Примерно через восемь часов Франческа услышала легкий стук в дверь каюты. Она села на кровати в темноте, услышала глухой рев и задалась вопросом, где она. Дверь приоткрылась, и она увидела девушку в мягком свете коридора. На девушке был белоснежный фартук поверх черного платья. Униформа всего женского персонала на борту частного Боинга 747 Паши.

— Синьорина д'Аньелли? Это была веселая англичанка по имени Фиона.

«Си?» — сказала она, садясь и протирая сонные глаза. — Чего ты хочешь, Фиона?

«Извините, что беспокою вас, синьорина, но первый офицер Адэр в кабине сообщает мне, что мы приземлимся примерно через час. Я подумал, может быть, вам захочется позавтракать? Некоторое время, чтобы освежиться?»

«Si, немного чая и тостов, e il Bagno, за фаворит». Девушка закрыла дверь, и Франческа откинулась на подушках. Горячая ванна. Вкусный.

Паша был чрезвычайно щедр, подумала она, отправив за ней свой самолет в Рим, как только производство закрылось. Он сделал это впервые. Он был ею доволен. Ее последнее задание было выполнено безупречно. Рад, его щедрость не знала границ. Но не изменилась и его жестокость, когда вы вызвали его неудовольствие.

Это была одна из причин, почему ее так странно тянуло к этому мужчине, несмотря на недавнее увеличение размера пояса. У нее всегда была склонность к необычному.

Она поднялась с кровати и прошлепала по толстому ковру в отделанную мрамором ванную комнату. Она повернула золотые краны, и ванна начала наполняться водой. Она вылила масла, соли и лепестки цветов из хрустальных сосудов и чаш в дымящуюся воду. Она улыбнулась. Air Pasha, безусловно, был улучшенным вариантом по сравнению с первым классом Alitalia.

Появились две девушки-сотрудницы с чайным подносом и стопкой роскошных белых полотенец.

«Грэйзи», — сказала Франческа, когда симпатичная блондинка налила ей чашку травяного чая, а другая проверила температуру воды, а затем выключила золотые краны. Франческа кивнула и улыбнулась, явно ожидая, пока они уйдут. Они поклонились и ушли.

Бросив халат на пол, она поймала себя на том, что улыбается зеркалу; она все еще светилась шампанским после вечеринки по случаю окончания торжества и в лимузине по дороге в аэропорт. Быть кинозвездой было забавным развлечением. Это позволяло ей свободно передвигаться по земному шару, вступать в контакт с кем пожелает, проявлять свою волю. Она узнала, что никто в этом мире не застрахован от синдрома звездного ублюдка.

Но эта конкретная звезда получила ответный удар.

Она подняла правую ногу на широкий зеленый мраморный край глубокой ванны. Правой рукой она потянулась к вьющейся светлой соломе между ног и вытащила фарфоровые ножны и кинжал, находившийся в них. Она с восхищением подняла его. Как бы ей понравилось использовать свой пикколо колтелло, свой маленький ножик, против этого высокомерного Хичкока. Ирландский придурок.

Воображаемый заголовок таблоида пронесся у нее в голове, когда она вошла в дымящуюся горячую воду.

«Без Хичкока».

Примерно через четыре часа после столкновения со смертью к Хоуку и Эмброузу присоединились Стокли и Сазерленд в библиотеке Блэкхока, где огонь шел на фоне позднего июньского холода. Хоук сидел, скрестив ноги, на полу перед огнем, а его попугай Снайпер сидел у него на плече. Кормя злющую птицу фисташками из миски, которую он держал на коленях, он, казалось, погрузился в свои мысли.

Ох, черт! Черт возьми! Снайпер взвизгнул, и Хоук дал старушке еще несколько. Конгрив потчевал всех рассказом об опасном полете, с удовольствием рассказывая о леденящей душу смертельной спирали, о том, как они были чертовски близки к тому, чтобы врезаться в море, когда сам Эмброуз нажал на левую педаль руля направления и перевел самолет в левый поворот. — ручное пикирование, которое стабилизировало самолет.

«Вполне примечательно, шеф, — сказал Сазерленд, — учитывая полное отсутствие у вас опыта полетов».