Шрифт:
Мои пальцы переместились с ее волос, а руки обхватили ее нежное горло. Я наклонил ее голову, целуя ее шею.
Она была такой хрупкой в моих руках, выгибаясь бедрами навстречу моему твердому члену. Я дрожал от предвкушения, готовый трахнуть ее сквозь стену и в другое измерение, я был так возбужден.
Ее рот нашел мой, и мы снова поцеловались так, будто от этого зависела наша жизнь.
— Одежда. — Она вцепилась когтями в мою рубашку, тяжело дыша. — Она нам не нужна.
Я был с ней полностью согласен. Она начала рвать мою рубашку на пуговицах, когда дверь внизу распахнулась и хлопнула о стену.
— Я вернулась.
Регина вернулась.
Отлично.
В одно мгновение Осьми оттолкнула меня.
Я попятился назад, расстроенный, возбужденный и чертовски напряженный.
— Мы не можем этого сделать. — Фэр вытерла распухшие, покрытые синяками губы. — Никто не должен знать, что я кручусь с помолвленным мужчиной.
— Помолвка — это чушь, — напомнил я ей.
Эйлин только вчера сообщила мне, что хотела бы вернуться в Нью-Йорк, как только позволит наш график.
— Нет, твои отношения — это чушь. А вот помолвка — вполне реальна.
Она была права.
Я уставился на нее, расстроенный и раздраженный. Хриплые голоса внизу не оставляли места для сомнений — Табита ввела Регину в курс дела.
Фэрроу потерла лицо и зарычала.
— Чего ты хочешь, Зак?
Я хочу еще немного понежиться в твоем тепле, чтобы, вернувшись в свою холодную, оцепеневшую жизнь, не замерзнуть.
— Я хочу, чтобы мы выполняли обещания друг друга. — Я поцеловал ее в макушку, на мгновение остановившись, чтобы дать возможность тайному аромату ее тела проникнуть в мой организм. — Исправь меня, Фэрроу.
Каждая секунда, когда она приближалась к тому, чтобы освободиться от Веры и сводных сестер, еще больше отдаляла нас друг от друга. В тот момент, когда я буду ей больше не нужен, она уйдет.
И что с того, что она уйдет?
Я вернусь к своему мирному, спокойному существованию.
Структурированное, безжалостное и одинокое.
Безжизненное.
43
ФЭРРОУ
Фэрроу:
У нас прорыв в отношении завещания отца.
Фэрроу:
Я точно смогу оспорить его.
Фэрроу:
Ари?
Фэрроу:
Ты там?
Фэрроу:
Ты уволена как мой лучший друг.
Фэрроу:
Ладно, нет.
Фэрроу:
Но вернись.
Ты мне нужна.
44
ФЭРРОУ
Через два дня после своего дня рождения я вернулась к мытью унитазов и протиранию окон.
Мои колени скребли по кафелю ванной комнаты в гостевой комнате Зака, когда я заливала отбеливатель в унитаз, которым никто не пользовался по меньшей мере десять лет. Химия жгла мне нос и жгли глаза.
Зак бродил по дому, словно взбесившийся фантом, лаял приказы и отбрасывал мрачную, грозную тень на Натали и остальных сотрудников.
С утра он не делал никакой работы, вместо этого заглядывал в разные комнаты, между которыми я порхала, и требовал рассказать, что я хочу съесть на обед, какие у меня планы на послерабочее время и можно ли провести время вместе.
Я полагала, что "провести время вместе" — это код для того, чтобы тереться гениталиями до тех пор, пока не вспыхнет огонь.
К своему стыду я не находила такую перспективу слишком пугающей. Да, он был помолвлен, но я читала толстый контракт с Эйлин на его столе.
Ни один из них не хотел жить в одной комнате, прикасаться друг к другу или даже сожительствовать в одном штате. Я даже была посвящена в их разговоры.
Они были похожи на престарелых братьев и сестер, которые с трудом терпят друг друга из-за взаимного интереса к разделу жирного наследства.
И все же что-то елозило в моих внутренних органах, пожирая меня изнутри и снаружи, по одному кусочку за раз.
Я поменяла отбеливатель на пчелиный воск и чистящие салфетки и перешла к деревянным шкафам.