— Тогда я благодарю тебя за этот великий дар, повелитель, — с поклоном говорит Вернгар, и Гурону приходит в голову, что, возможно, его все-таки переиграли. Теперь Вернгар получит свои трофеи, а корабль, возможно, и не послужит ему сразу, но все вещи со временем можно испортить. Если Туразан вмешается, чтобы ускорить дело, Вернгар сможет укрепить власть и влияние среди своих коллег и их последователей. Красных Корсаров, как и их имперских коллег, держит вместе паутина влияния, власти и преданности; однако, в отличие от лоялистов, эти нити могут перемещаться и смещаться, а не оставаться привязанными к рангам.

Существует не так уж много Имперских Орденов, в которых должность магистра может быть оспорена, поскольку она обычно освобождается только после смерти занимавшего её. Гурон знает, что и его должность будет освобождена только со смертью, но эта смерть может наступить как от руки имперского ассасина или болтерного снаряда лоялиста, так и от руки его собственных подчиненных.

— Вернгар, — прохрипел он, и Апостат выпрямился.

— Да, повелитель?

— Где ты был с тех пор, как Жиллиман ускользнул из твоих лап?

Взгляд Вернгара не дрогнул.

— Некоторое время мы были заняты защитой Чернокаменной крепости и самих себя. После бегства Жиллимана Скарбранд и Судьбоплёт вновь обрушились друг на друга, и мы оказались в гуще этой схватки. После этого мы пытались пробиться сюда, но, — он разводит руками, — похоже, что иногда варп бывает столь же непостоянен для слуг Истинных Богов, как и для тех, кто все еще поклоняется Императору.

Гурон посмотрел на него. Вернгар вернулся не с оборванной, израненной в боях толпой, а во главе хорошо оснащенного военного флота. Он укрепляет свою власть после неудачи, и это отнюдь не неразумный поступок, ведь возвращение на Новый Бадаб в слабом виде стало бы приглашением для другого амбициозного корсара, который попытался бы его сместить.

— Помни, — говорит ему Гурон. — Если я решу, что мне нужен этот корабль, я заберу его у тебя.

Выражение лица Вернгара не меняется, но он слегка кивает.

— Понял, повелитель. Конечно.

Гурон еще несколько секунд не сводит с него взгляда, затем прерывает его и нажимает на руну, активирующую гололитовый стол. Он оживает и извергает в воздух облако световых точек: галактическую карту. Огромный зеленый разрыв Цикатрикс Маледиктум проходит почти от края до края, где-то толще, где-то тоньше, но все равно делит галактику на две части. Хотя он берет начало от Ока Ужаса, наибольшее пятно гигантского разрыва находится вокруг Мальстрима, расположенного гораздо ближе к галактическому центру.

— Вот оно, творение рук Воителя, — объявляет Гурон, проводя Когтем Тирана по гололиту и позволяя свету играть на почерневшем, покрытом язвами металле его пальцев. — Мы задержали Жиллимана, но он ускользнул от нас, и вы можете быть уверены, что Абаддон узнает об этом. Так что теперь перед нами стоит вопрос: как лучше всего обратить ситуацию себе на пользу? Сплотимся ли мы под знаменем Разорителя и присоединимся ли к нему, когда он снова будет бить по стенам Терры?

— Уверены ли мы, что это его цель? — спрашивает Вальтекс.

Я умоляю, Магистр, — фыркнул Туразан. — Абаддон не непредсказуем. Он десять тысяч лет хранит горечь за смерть своего прародителя — куда ему еще идти?

Не говори так о Воителе, — вставляет Гарлон Пожиратель Душ, его голос резонирует, как колокол. Из всех них он единственный не снял шлем. Прошло много лет с тех пор, как он делал это в последний раз, и Гурон уже не уверен, что сможет. Впрочем, это и не важно.

— Лорд Гурон не боится Абаддона, — возражает Туразан. — Почему я должен бояться?

— Потому что ты не лорд Гурон, — просто говорит Гарлон, и тон его голоса не допускает никаких дальнейших возражений со стороны кузнеца.

Гурон смотрит на них с укором. Он не боится Абаддона, это правда, хотя и задается вопросом, не потому ли это, что способность к подобным эмоциям была удалена из него одновременно с другими арканными процессами, которые возвели его в трансчеловеческое братство Астартес. Однако он опасается Воителя, да и кто бы не опасался? Абаддон заключил свои собственные сделки с Губительными Силами, причем более глубокие и смертоносные, чем у Гурона, в этом он не сомневается.

— Так что же, мы поможем ему и навлечем на себя его гнев за то, что не смогли представить ему связанного и беспомощного врага? — спросил Гурон, бросив взгляд на Вернгара. — Или мы сделаем свой собственный ход, попытаемся извлечь выгоду из этих событий каким-то другим способом и рискнем навлечь на себя месть Воителя в более поздний срок, если он решит осудить нас не только за неудачу, но и за наше нежелание откликнуться на его призыв?

Воцаряется тишина, пока командиры Красных Корсаров изучают гололит. Затем Гурон видит, как на лице Вернгара появляется улыбка.