Гурон, конечно, присоединится к Черному Крестовому Походу, но сделает это в свое время и своим собственным способом. Налет на горнодобывающий комплекс Механикус был пустяковым развлечением, пока он ждал, когда соберутся его войска.

— Как получилось, что я вижу твердую землю? — спрашивает Даллакс. — Варп — это энергия, я знаю это точно. Что это за планета?

Тагрон, один из хускарлов Гурона, весело фыркает за клыкастым шлемом своего тактического доспеха дредноута. Он не перебежчик из другого Ордена, а бывший Астральный Коготь, участвовавший в Бадабской войне. Невежество Империума забавляет его сейчас, как и Гурона, ведь сто лет назад они и сами знали о таких вещах не больше.

— Варп здесь пересекается с материальным миром, — говорит Гурон растерянной техножрице. — Это не одно и не другое. Разве ты не видишь, как сквозь него просачивается имматериум?

Он жестом показывает на Новый Бадаб: планета не висит перед холодной чернотой космоса, усеянной точками далеких звезд. Вместо нее — тусклые темные завихрения неестественного цвета, как будто сами небеса побиты. Фигуры и вихри в нем не двигаются, пока вы смотрите прямо на них, но в уголке глаза они кажутся извивающимися, медленными и вялыми, как лениво спаривающиеся змеи. Это не истинное лицо варпа, который может свести смертных с ума за считанные секунды и который мало кто, кроме Навигаторов, может даже вынести, не говоря уже о том, чтобы понять его смысл, но в нем есть отголоски этой силы. Жить под этими небесами в течение длительного времени — залог проклятия и разрушения рассудка.

— И это твой дом? — спрашивает Даллакс, ее голос холодеет от ужаса.

— Один из них, — отвечает Гурон. Там, внизу, находится Терновый Дворец, величайший оплот моей власти. Сотни тысяч воинов — люди, ксеносы, мутанты и Адептус Астартес. Тысячи боевых машин, оружие, не поддающееся подсчету. Видишь ты флот?

— Вижу, повелитель, — отвечает Даллакс.

Скопления огоньков нелегко различить на фоне планеты и неестественного неба за ней, по крайней мере, сначала, но Гурон наблюдает, как щелкают и жужжат линзы Даллакс, пока она фокусируется и перефокусируется. В данный момент на орбите вокруг Нового Бадаба находится, по меньшей мере, пара сотен кораблей, и это далеко не вся армада, находящаяся под его командованием: есть еще корабли у Адской Радуги и небольшие форпосты у Великого Разрыва и Хеликс Бета.

— Впечатляющая сила, — нейтрально говорит магос, и что-то подталкивает Гурона.

— Впечатляющая? — повторяет он. — Впечатляющая, инфокузнец? Я бежал из Империума, будучи полумертвым, во главе потрепанных остатков своего Ордена. За прошедшие с тех пор десятилетия я создал боевую силу, способную сокрушить сегментум, если я только захочу! — Он фыркает. — Могущество Абаддона больше, но у меня было меньше века на создание своей силы, а у Абаддона — в сто раз больше. Первые легионы блеют о своей истории и насмехаются над нами, как над тонкокожими новичками в их так называемой Долгой Войне, но где же их примархи, за наследие которых они так крепко цепляются? Хорус и Кёрз мертвы, а имя Альфария разглагольствуют бесчисленные отряды без единого центра. Ультрамарины утверждают, что убили его на Эскрадоре, но я видел отчеты из субсектора Даневры. И все же, если эти убогие из Альфа-Легиона что-то знают, они не распространяются. А что с остальными? Ангрон, Пертурабо, Фулгрим и Лоргар прячутся в глубинах Ока, никому не нужные, а Мортариону и Магнусу потребовалось десять тысяч лет, чтобы зашевелиться. Они…

Он делает паузу, когда Даллакс издает придушенный звук, а затем мертвые губы раздвигаются в ухмылке, обнажая острые зубы. Гамадрия захихикала, почувствовав ее страх, и одобрительно закивала.

— Ты не знала? — мягко спрашивает он. — Ты думала, что Повелитель Смерти и Багровый Король — всего лишь сказки, которые никогда больше не потревожат твой драгоценный Империум?

— Эти имена, — слабо произносит Даллакс. Гурон видит, что их сила поразила ее, но не понимает, почему. — Кто…?

Гурон смеется.

— Я все еще забываю, как сильно Империум любит скрывать свои ошибки. Молись, чтобы ты никогда не нашла ответа на свой вопрос, магос, — вздыхает он. Вот что я скажу об Абаддоне: на этот раз он как следует взбудоражил галактику. Демонические примархи вышли на свет со всей помпой и самодовольством, которых от них можно ожидать, и все уже никогда не будет как прежде.

— Это неизбежно? — шепчет Даллакс, ее голос — лишь призрак статического электричества. — Империум действительно обречен?

Улыбка Гурона слегка ослабевает. Он хочет видеть Империум разорванным на части, как никто другой. Он хочет, чтобы он испытал ту агонию, которую испытал после того, как взрыв мельтагана этого ублюдка Андрокла испарил половину его тела и едва не убил его. Он хочет, чтобы его ложь и пустые обещания о защите были разоблачены, а его жалкое население перед смертью выкрикнуло свое проклятие Императору, чтобы оно тоже почувствовало вкус его предательства.

Он хочет всего этого, и, хотя ему хотелось бы быть архитектором этих вещей, он не будет противиться их осуществлению только потому, что вместо него это сделает Абаддон Разоритель. Однако Гурон Черное Сердце всегда был хитер, и теперь варп стал его близким спутником. Его колдуны выполняют его приказы и ищут подсказки, но у него есть и свои темные сны, и они не кричат об уверенной победе Воителя. В конце концов, не уговоры Абаддона вывели Мортариона и Магнуса из состояния покоя.

А осознание того, что их брат пробудился.

Робаут Жиллиман воскрес и находится в движении, о чем Гурон прекрасно знает. Столетие назад Гурон, возможно, был бы в восторге от мысли, что может встретиться с Повелителем Макрагга, не говоря уже о том, чтобы сражаться вместе с ним. Однако любое подобное желание превратилось бы в пепел еще до кульминации Бадабской войны, ибо, хотя Империум с радостью позволил Ультрамаринам править Пятьюстами мирами, они не могли допустить, чтобы Астральные Когти командовали хотя бы одним сектором. Наследие Жиллимана — еще один пример лицемерия Империума.