Музыканты уселись: кто на лавочках, а кто на старых еловых пнях. Инструменты или держали в руках, или лежали рядом прямо на траве. Медные и латунные трубы, корнеты, тромбоны и тарелки солидно и торжественно отливали золотистыми бликами.

В городе были места, где трава росла круглый год. Иногда высокая, густая и сильная, она никак не походила, на английские.

Когда видишь такие поляны, то хочется снять свою обувь, носки, встать голыми стопами на траву и ощущать ее прохладу и упругость. Переминаясь с ноги на ногу смотреть в небо с удовольствием.

Такую траву косили очень редко.

Но к моему великому удивлению, в момент, когда я добрался до Тёмы и начал рассказывать про «задержанного» грузчика на поляну сквозь арку явились косари.

По их пошатывающейся походке я понял, что они уже навеселе.

Их инструменты, их двенадцати ручные косы, ярко блестели на солнце, но не золотом, как у музыкантов, а серебром.

Судя по всему, трое косарей рассчитывали быстренько покончить с работой до обеда и отправиться квасить дальше.

Первый косарь приблизился к ближайшему трубачу.

— Уважаемый, освободите поляну. Мы косить будем, — и очень колоритно икнул.

Музыкант равнодушно посмотрел на него зевнул, потом ответил

— Не могу. Придется подождать. Сейчас покойника выносить будут. Вот вынесут, отыграем — потом косите, сколько влезет, — затем отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Косарь оглянулся на своих товарищей.

— Нет ну вы видели. Да у нас работа горит! Какой подождать! Освободите или я не знаю, что с вами сейчас сделаю.

К разговору подключился мужчина преклонного возраста. Он был из музыкантов. Скорее всего это был дирижер. Потому что в руках

— Ну как вы себе это представляете, милейший? Сейчас выносят гроб с покойным. Родные сопровождают и видят вас с косой?

— А что такого?

— У вас с головой все нормально?

Косарь начал закипать:

— Я попрошу выбирать выражения, а то… Чем тебя, — он перешел на «ты», — наши косы не устраивают.

— Дурень, смерть с косой ходит. Забыл? Похороны же. А вы тут еще в тройном размере присутствуете. Фу, от тебя несет. Пьяный что ли? Нажрались уже? — дирижер поморщился и отступил на шаг.

Второй косарь наладил косу посмотрел на музыкантов. Он обратился к своим коллегам по ремеслу:

— Да что с ними разговаривать?

Затем поплевал в руки, наладил и начал косить на том месте, где только что стоял дирижер.

Вторым движением он резким махом срезал те травяные стебли, растущие рядом с сидящим трубачом, который просил подождать.

Теперь он курил и наблюдал за процессом.

— Э! Ты чё, сдурел? Людей без ног оставишь.

В толпе, пришедшей проводить покойника в последний путь началось шевеление. Несколько человек вынесли из подъезда цветы.

Пронесся слух, что уже «несут». Баталия за газон между косарями и музыкантами застывает.

Оркестр всем составом встал и взял в руки инструменты. К моменту выноса покойного они заиграли.

Я давно отвык от подобных мероприятий. Здесь, в восьмидесятых и смерть имела другое лицо. Она не пряталась в больничных моргах, никто не делал вид, что она что-то «несуществующее».

Косари тоже остановились и сняли с голов панамы.

Трубачи, флейтисты, ударные затянули какой-то незнакомый марш.

Мы с Тёмой наблюдали всю эту картину, пока я не разглядел в толпе мою информаторшу, мороженщицу. Она, видимо, подошла совсем недавно в момент перепалки косарей и музыкантов.

У меня мелькнула догадка. Но решил дождаться пока вынесут покойного.

— Узнаешь? — спросил я Тёму кивая в сторону открытого гроба, когда покойника вынесли на руках из подъезда.

— Нет. Хрен его знает. Мне кажется я его никогда не видел. Кто это?

Конечно же смерть меняет внешность человека очень сильно.

— Ты его точно видел, и совсем недавно.

Тёма всмотрелся, но пожал плечами.

— Неа, не помню.

— Это Федечка, водитель ГАЗона, который склад вывозил.

— Да, ты что… Ничего себе.

— Угум. Я сам охренел, если честно. Совсем не ожидал его тут увидеть. Это сильно усложняет нам дело.

— Почему усложняет?

— Он был одним из вариантов, ниточек которые могли привести на склад Солдатенко.

— Ты все же рассчитывал его найти?

Я утвердительно кивнул.