Он реально не понимал, что он ничем не лучше тех, кто прямо в эти минуты на западе разрабатывал и претворял в жизнь планы поджиганию межнациональных конфликтов.

Формировал будущее"общество потребления", делая деньги выше человеческих норм, моральных принципов, заповедей. Лелеял, пестовал и развивал диссидентское движение.

Без таких, как Солдатенко не удалось бы развалить Союз. Именно они подорвали веру народа в справедливость и возможность построения.

— Как вы относитесь к ханжеству?

— Ханжество?

— Ну да. Это когда люди осуждают на словах, всё западное. Восхваляют коммунистическое будущее. Говорят о вреде, например, западных фильмов, называют их порнографией, а потом у себя дома устраивают просмотры для «избранных».

— Не знаю, жизнь трудная штука. Нужно подобрать слова чтобы повести за собой широкие трудовые массы. Но человек допускает минуты слабости, делает себе поблажки. Вот расходится слово с делом.

Он опустил голову, думая не слишком ли много он говорит.

Я продолжал спрашивать его о других неприглядных явлениях советской действительности. О покупке должностей, о постоянной милитаризации экономики в ущерб производству товаров, той же видео техники.

В конце концов расслабился и почувствовал себя ментором, учителем, дающим урок жизни неразумному молодому человеку.

Казалось, что он даже забыл, где находится. Это мне было и нужно.

— Василий Андреевич, а давайте теперь помечтаем?

Солдатенко снова напрягся и закрылся в свою «ракушку».

— Вот представьте, большинство описанных минусов исчезло.

— Как исчезло?

— Ну вот пришло к власти новое руководство и провело реформы.

— Откуда пришло?

— Из недр партии, не важно, скажем из Ставрополя или с Урала.

— И что?

— Руководство открыло границы, договорилось с капиталистами о туризме, люди ездят, убрало дефицит — покупай что хочешь, магазины полны товаров. Представляете?

Солдатенко помолчал, а я продолжал атаку на его воображение.

— Можно открывать мелкие предприятия, кооперативы такие или артели. Крупными конечно государство занимается:ну там всякими атомными станциями, железной дорогой, добычей нефти и газа и так далее.

— В колбасном отделе тридцать или сорок сортов колбасы. У всех цветные телевизоры, авто имеет каждый второй. В некоторых семьях по два автомобиля. Свобода слова, говори, снимай, пиши что хочешь. Ну за исключением пропаганды фашизма, терроризма и порнухи.

— Сказки, зачем ты мне этот бред про свободу слова рассказываешь?

— Так считайте, что руководство поняло, что один хрен, все всё это на кухнях обсуждают. Лучше дать людям выпустить пар публично. Самых дурных сразу видно и настроения они мониторят. Я же говорю представьте себе.

— План каждый себе сам устанавливает по мере своих производственных возможностей. Что производить не можем, просто везём из-за границы. Нет некачественной продукции — конкуренция. Или ее мало. Больше нет партвзносов, никто вам не указывает путь в светлое будущее.

— Почему не указывает?

— Считается, что сами туда дойдем. История нас направляет. Да кстати, на религию нет гонений. Руководство поняло, что она может даже помогать. Как во время войны. Поэтому, хочешь ходи в церковь или в мечеть, или в синагогу. А хочешь будь буддистом. С попами уговор не против руководства и страны не агитировать.

— Как вам такое?

— Утопия.

— Вишенка на торте: валюта продается свободно, никто за это не сажает. Ее полно, можно свободно купить, она вообщем-то не особо нужна. Все можно за рубли купить.

— А соцстраны? Там тоже все это, описанное тобой?

— С соцстранами такая штука. Кто тянул нас вниз, деньги из Союза высасывал и ничего взамен не давал имеют возможность жить самостоятельно. Отпускаем на четыре стороны. Думаем, как бы нам обустроить свою страну а не чужие. Буржуи твердо обещали на нас не нападать. Договорились они сам по себе, мы сами. Мир-дружба-жвачка.

Солдатенко заулыбался, а затем погрустнел, осмотрел стены махнул рукой. Он позабыл, кем я ему прихожусь.

— Красиво брешешь. Но все равно это брехня.

— Почему брехня? А вдруг не брехня. Хотели бы в такой стране жить?

— Это всё фантазии. Так не бывает, за все нужно платить.

— Сейчас я расскажу чем мы будем за всё это платить. Но в какой стране вы согласились бы охотнее жить? В нашем сегодняшнем Союзе или в стране, которую я вам описал?

— Глупый вопрос.

— Хорошо. Теперь о цене за всё это.