— Проникся доверием к нашему инопланетному партнеру? — спросил я КГБшника.

— Меня накачали, но я очнулся собой, — развел он руками и сделал оговорку. — По крайней мере не чувствую изменений.

— Опишите ваши ощущения, товарищ полковник, — направил на него камеру Михаил Семенович.

— Корабль снимай! — отмахнулся Тимофей.

От греха подальше Яков Андреевич решил отвлечь напарника:

— Коллега, а вы обратили внимание, что, находясь на такой глубине, мы не ощущаем давления?

— Это же Древние технологии, — легкомысленно пожал Михаил Семенович плечами. — Стоит ли тратить наше стремление познать Истину на такие пустяки, как пошлое давление?

— Вот об этом я и говорила, Андрей, — заметила Сеннит. — Михаил впал в «научный экстаз» — так я называю особое состояние, в котором человеческие ученые способны совершить открытие. Впрочем, в нашем случае состояние вызвано переизбытком эмоций, а потому бесполезно.

— Но сама способность ловить «научный экстаз» — ценная, — проявил я понимание.

— Ценная, — согласилась Королева.

Доктор поник, кандидат оживился:

— Андрей, я готов верой и правдой служить человечеству!

— Последние дни российское научное сообщество погружено в состояние повышенной конкуренции, — поведала Сеннит. — Владимир Вольфович, — проявила дипломатическую вежливость. — Создает особый филиал Академии Наук. В него хотят попасть все. На твоем месте я бы порекомендовала принять данную особь вне конкурса.

Яков Андреевич демонстративно отвернулся. Как ребенок!

Реакторный отсек удивил своим минимализмом: в центре маленького, метров на пять квадратных, помещения, над полом висел бледно-синий, светящийся шар полуметрового диаметра. Никаких искр, силовых дуг и даже гудения не нашлось, равно как и проводов. Древние технологии, блин!

Пока человеческая часть группы удивленно трясла дозиметрами — фон стандартный, безопасный — Сеннит подошла к шарику, и в моей голове раздался голос корабля:

— Запрос на доступ к источнику питания. Одобрить?

«Одобрить», — четко подумал я.

Шарик погас, но висеть остался — теперь стало видно сделанную из того же матово-черного металла оболочку. Королева протянула конечность, сформировала из пальца лезвие и предупредила:

— Рекомендую выйти в коридор — после нарушения целостности оболочки в помещение попадет агрессивное излучение.

— Яков Андреевич, я готов! — выразил желание остаться Михаил Семенович.

— Молод еще, — фыркнул доктор наук. — Ну-ка в коридор, бегом, тебе еще детей рожать!

Пока Тимофей с ученым уходили, Сеннит поделилась со мной еще одной достойной Сверхразума мудростью:

— Запомни, Андрей — рожать способны только самки.

— Запомню! — закусив губу, пообещал я.

— Это была шутка, — сильно удивила она и аккуратно надрезала оболочку шара.

— Поразительно! — восхитился Яков Андреевич. — Даже подумать не мог, что у Вашего Величества есть чувство юмора!

Счетчик Гейгера пронзительно затрещал, и ученый выключил его с безмятежным лицом человека, понимающего, что он уже мертв, и готов выполнять долг до последней секунды.

— У меня нет чувства юмора, — прорезав круг, ответила Сеннит. — Выявить паттерны, способные вызвать у людей смех, не составляет никакого труда. Запомни, Андрей, — поддев получившийся люк когтями, она свободной конечностью указала на Якова Андреевича. — Люди — существа социальные, и нередко более старая и бесполезная особь способна принести себя в жертву ради того, чтобы более молодые и перспективные особи продолжили развивать микро- или макросоциум.

Яков Андреевич явно не знал радоваться такому или обижаться. Королева тем временем сняла «крышку», вынула из шара матово-черный ромб и сунула его в рот. Освещение пропало и через пару секунд включилось снова.

— Аварийный источник питания не представляет для меня интереса, — прокомментировала Сеннит. — Его хватит на два месяца автономной работы судна, — это для Якова Андреевича. — Я пришлю жука-техника, он поможет вам перенести искусственный интеллект корабля на вашу элементную базу. Его возможности сильно упадут, но при помощи технологий Земли-2 и Земли-3 вы сможете превратить его в незаменимый инструмент.

— Я передам ваши слова Академии Наук, — пообещал доктор. — Если успею.

Схватившись за рот, он беспомощно заозирался и принял решение опорожнить желудок в уголок.