— Какой нормально? Бледный, вон, весь, как мел, и потеешь.

— Просто в жар бросило чутка. Ща пройдет.

— В жар? Серьезно? Да ты ж, как ледышка, холодный, — возмутилась она, цапнув обеими руками мою ладонь.

— Маш, успокойся. Сейчас все пройдет.

— Блин, Сережка, тебе ж ко врачу нужно срочно!

— Да хорош уже на пустом месте панику разводить!

— Молодые люди, мы вам не мешаем? — это уже к нашему незаметно разгоревшемуся спору прицепился прервавший лекцию препод.

— Извините, Василий Игнатьевич, — делаю невинное лицо. — Мы больше не будем.

— Да какое не будем?! — вскочила рядом на ноги Терентьева. — Василий Игнатьевич вы посмотрите только какой Сергей у меня бледненький.

— У ты, батюшки, пожалейте дитятку, — схохмил кто-то за нашими спинами, и аудитория тут же взорвалась дружным ржачем.

— Мария, немедленно прекратите этот балаган! — возмутился преподаватель.

— Маш, ну правда, хорош, — поддержал его я.

Но закусившую удила подругу было уже не унять.

— Ну-ка живо пошли к врачу! — она хватает меня за рукав и, под хохот одногруппников, тащит вон из аудитории.

«Апгрейдил блин параметр, на свою голову, — мысленно сокрушался я, понурой тенью шлепая за Марией (ну а че еще оставалось мне делать, не драться же девушкой своей). — Хорошо еще прокачку другого параметра запустить не успел. Никак выбрать не мог между отстающими от Выносливости Силой и Ловкостью. А на апгрейд обоих параметров свободных бонусов уже не хватило, вот и завис в раздумье… И хорошо, походу, что завис. А то, если б меня до кучи еще и судорогой на лекции скрутило, Машка тут бы такой хай устроила — мама не горюй. Заботливая, блин, моя…»

— Ну, вот, видишь, все уже прошло, как я и говорил, — предъявил я подруге, когда мы со скандалом сбежали-таки в коридор (предварительно, разумеется, деактивировав действие Целебного пота).

— Да, сейчас вроде норм, — вынуждена была констатировать Машка, обнаружив вернувшийся на мое лицо румянец, и не заметив больше нигде следов мгновенно испарившегося пота.

— И вот нафига было, спрашивается, с лекции сбегать?

— Ну, блин, Сережка. Я ж реально за тебя испугалась. Ты ж там бледный-бледный вдруг стал.

— Это от недосыпа, Маш. Потому что некоторые, мне выспаться помешали.

— Да ну тебя.

— Ладно, не дуйся. Пошли что ль в буфет, раз уже с лекции сбежали. Хоть позавтракаем там нормально.

— Угу. А купи мне тогда эти…

— Которые?

— Да, блин, Сережа, не перебивай.

— Я вообще молчу.

— Вот и мочи.

— Вот и молчу.

— Помнишь, рогалики там такие воздушные в тот раз были, орешками еще обсыпанные?

— Которые тебе еще до визга понравились?

— Ага.

— Неее, че-т не припомню.

— Да, Капустин, блин!..

Интерлюдия 2

— Начальник, дай сигу-то подымить.

— Не велено!

— Да ладно, зёма. Че ты? Не жмись. Всего одну сигаретку. Уж не обеднеешь с одной-то.

— Цыганов, отвали, а. Ехай молча.

— Не ссы, зёма, я майору не скажу.

— Конечно не скажешь. Потому что нечего будет говорить.

— Ну хоть затянуться-то дай мне разок.

— Перетопчишься.

— Начальник, будь человеком. Из-за этих пересылок долбанных я уже сутки, считай, не куривши.

— Сутки вытерпел и еще столько же подождешь. Говорят, для здоровья полезно.

— Ну че те жалко, что ль? Вон же ж сам дымишь, как паровоз.

— Мне можно.

— Ну начал…

Очередная попытка арестанта умаслить охранника вдруг на полуслове была прервана мощнейшим взрывом. От которого массивный автозак сперва подскочил высоко вверх, испуганной жабой, а потом, неуклюже приземлившись, покатился колобком куда-то в бок.

Разумеется, находящиеся внутри бронированного фургона арестант и охранник заметались внутри сбесившегося салона из стороны в сторону, словно тапки в стиральной машине. С единственной разницей: арестант плющил фейс, конечности и бока о стальную решетку своей персональной клетки, а охранник калечился о стальные броне-листы внутренней обшивки всего остального фургона.

Когда болтанка боковых переворотов прекратилась, одинаково избитые арестант с охранником, не успев подняться с пола (которым после череды кувырков теперь сделался потолок автозака), услышали снаружи треск автоматных очередей. И стук пуль по бронированной стене за кабиной автозака без слов рассказал выжившим внутри фургона людям о хладнокровном расстреле там, впереди, гораздо менее защищенных майора с водителем.