И вот, когда мы стремительно огибали город, мой спутник, даже не взглянув в мою сторону и словно продолжая прерванный у Фонтенбло разговор, неожиданно произнес:

— Если что-нибудь случится, запомните на всякий случай: вы меня не знаете, я подсел к вам в пути.

Меня еще раньше поразила его чуть гортанная речь, согласные у него звучали особенно четко, гласные же он почти глотал. Но тогда я не обратил внимания на то, как старательно выговаривает он каждое слово. Наш школьный учитель в Шатору так же отчетливо произносил текст во время диктовки.

Я невольно почувствовал себя задетым и сухо возразил:

— Ничего не случится.

Слева вдалеке виднелся старый мост через Луэн. Река струилась среди лугов, а по реке струились отблески летнего заката. Чудесный пейзаж для пешехода. Я же видел перед собой только стрелку спидометра да белые цементные столбы, чинно выстроившиеся вдоль дороги на поворотах. Я хмелел от быстрой езды и ветра. Но спутник, не обращая внимания на мой заносчивый тон, так же медленно продолжал:

— Условимся все-таки насчет места, где я к вам подсел: у Обелиска в Фонтенбло, если не возражаете.

Я не ответил. Он ничего не добавил. У меня создалось впечатление, что я непонятным образом вовлечен в какую-то сеть лжи, не зная даже, что за всем этим кроется.

Почти сразу же после Морэ шоссе поворачивает, идет в гору, и на нем появляется проклятая желтая осевая линия. Впереди нас шел маленький «Ситроэн», в свою очередь, следовавший за огромным желтым грузовиком торгового дома «Кальберсон».

Я нажал коленом на сигнал и, послав к черту все правила, обогнал маленький «Ситроэн», грузовик и еще две кряхтевшие на подъеме машины, которых раньше не заметил. Мчавшаяся с горы автоцистерна заставила меня вернуться в правый ряд, но затем я снова вышел на левую сторону и с ходу обошел целую вереницу машин, послушно тащившихся за грузовиком. На вершину холма я выскочил первым. Ни одного жандарма. Я быстро свернул на правую сторону шоссе.

До чего же меня раздражал этот тип с его таинственной молчаливостью! Я был зол на самого себя за то, что связался со столь неприятным пассажиром: он, чего доброго, еще испортит мне всю поездку. Злился я и на Бернадетту. Это она позвонила мне днем в редакцию газеты: «Ты, кажется, собираешься сегодня вечером в Шампаньоль?.. Не мог бы ты захватить с собою одного приятеля?..» В услугах такого рода обычно не отказывают, и мы условились встретиться в половине шестого на террасе кафе «Пти Пари».

Встреча Людовика XV и прибывшей из Польши Марии Лещинской была в свое время отмечена сооружением обелиска на месте столь счастливого происшествия. Очаровательная аристократическая манера отмечать выдающиеся события белым камнем! Обелиск по-прежнему стоит здесь, нелепо возвышаясь на краю дороги. Я приветствовал его на ходу торжественно-долгим гудком. Так я обычно приношу дань уважения истории и любви. Но если уж говорить начистоту, то я просто обожаю давать гудки. И готов воспользоваться для этой цели любым предлогом.

Я охотно побеседовал бы обо всем этом с моим спутником, если бы он соизволил проявить хоть малейший интерес ко мне. Но нет! Он по-прежнему сидел невозмутимо, крепко обхватив руками сумку и пристально глядя на убегающую вдаль линию дороги, постепенно погружавшуюся во мрак.

Когда Бернадетта мне позвонила, я решил, что она действительно имеет в виду кого-то из своих, одного из тех ребят, какие работают в киностудиях. Если этим парням поручают доставить три катушки пленки, они обычно требуют, чтобы им оплатили проезд по железной дороге до Шампаньоля, да еще в первом классе, и вдобавок чтобы за ними прислали на вокзал машину. Поэтому я был немного удивлен, застав ее в обществе этого молчаливого человека в белой рубашке.

Они ждали меня в кафе, но не на террасе, как мы условились с Бернадеттой, а в самом дальнем углу зала, между стойкой и дверью, ведущей в туалет. Она сидела на диванчике лицом к входной двери, а он на табуретке спиной к посетителям.

На прямом отрезке дороги я увидел в зеркале небольшую низкую машину, шедшую далеко позади нас на большой скорости. Она, очевидно, выехала на шоссе из Монтеро у Пти-Фруассар, ибо, насколько мне помнилось, я ее не обгонял. Я замедлил код и дал ей приблизиться.

Это была спортивная «Симка» зеленого цвета; за рулем сидел какой-то молодой болван, вообразивший себя гонщиком. Что ж, можно будет позабавиться. Я сбавил газ и прижался к правой обочине.

Он приблизился, непрерывно сигналя. Он был в кожаном шлеме и куртке. Рядом с ним сидела молоденькая девица с повязанной вокруг головы косынкой. Они делали километров 120–130. Я постепенно увеличивал скорость, а когда они оказались рядом, до отказа нажал на педаль газа. Моя машина рванулась вперед, и мы бок о бок помчались по прямому шоссе.