В этот момент инициативу решил взять Норман Сэйлор, поручив Тэлли и Лафкадио привести в чувство Гориуса. Теперь, когда припадок на время отпустил его, психиатр, казалось, вполне осознал происходящее и был удивлен, пожалуй, больше всех. Специалист по истории культуры человечества решительно шагнул в центр круга. Выглядел он очень ободряюще: многозначительно вздымающаяся трубка, сильная выразительная челюсть, серовато-дымчатый твидовый костюм. Впрочем, руки с зажатой в одной из них трубкой он сейчас заложил за спину.

– Теперь послушайте меня, - резко произнес он: - Мои исследования по большому счету еще не закончены, но я достаточнодалеко продвинулся, чтобы понять, мы имеем дело с неким абсолютным символом, являющимся суммой всех символов. В нем заключено все - рождение, смерть, спаривание, убийство, божественная и демоническая власть, все проявления жизни судьбаог начала и до конца - до такой степени, что даже недолго посмотрев на него, услышав его или воспроизведя его, вы почувствуете, что жизнь вам уже просто не нужна.

В мастерской было очень тихо. Пятеро интеллектуалов смотрели лишь на него. Норман качнулся с пятки на носок, как самый обыкновенный преподаватель колледжа, но было видно, что руки его напряглись и он еще крепче сжал их за спиной, борясь с посторонним воздействием.

– Как я сказал, изучение вопроса еще не закончено, но ясно, что на большее времени нет. Мы должны действовать на основании заключений, которые я вывел из фактов имеющихся на данный момент. Мы должны допустить, что человечество обладает реально существующим коллективным бессознательным разумом, уходящим на тысячелетия в прошлое и, насколько я могу судить, в будущее. Этот коллективный бессознательный разум можно представить в виде огромного темного пространства, через которое с трудом, но иногда все же могут проходить радиопослания. Мы должны также допустить, что барабанная фраза и ряд пятен-брызг пришли посредством этого расположенного внутри нас радио от человека, жившего более ста лет назад. У нас есть все основания полагать, что этот человек является или являлся прямым в седьмом колене предком по мужской линии присутствующего здесь Тэлли. Он был шаманом. И изо всех сил стремился к власти. Он действительно потратил всю свою жизнь на поиски заклинания, которое наложило бы заклятие на целый мир. И в конце концов, по-видимому, нашел его, но умер, так и не успев ни применить, ни даже воплотить его в звук или знак. Представляете его досаду?

– Норм прав, - угрюмо сказал Тэлли.
– Это был ужасно злой человек, как мне говорили, и уж очень настойчивый.

Норман энергично кивнул, что было также и просьбой о полном внимании. По его лбу стекал пот.

– В один прекрасный день оно пришло к нам, а именно к Тэлли и через него - к Саймону, потому что шесть наших умов, мощно усиливая друг друга, на мгновение оказались открыты для получения этой информации, и потому, что на другом конце есть или был отправитель, долгое время стремившийся передать это послание одному из своих потомков. Мы не можем с абсолютной точностью определить местонахождение отправителя: человек с научным взглядом на вещи, очевидно, скажет, что это неясная часть пространственно-временного континуума, в то время как человек верующий, видимо, будет доказывать, что это рай или ад.

– Я бы безоговорочно высказался за последнее, - объявил Тэлли.
– Как раз подходящее для него место.

– Прошу тебя, Тэлли, - проговорил Норман, - где бы он ни был, нам нужно надеяться, что существует контрформула или отрицательный символ - ян к этому инь *, которые он тоже хочет или хотел передать, что-то, способное остановить этот выпущенный нами на мир поток сумасшествия.

– А вот здесь я вынужден не согласиться. Норм, - прервал его Тэлли с еще более угрюмым видом.
– Если бы старому прапрапрапрапрадеду удалось начать что-либо мерзкое, он никогда бы уже не захотел остановиться, особенно если бы знал, как это сделать. Говорю же вам - он был ужасно, ужасно злой человек и...

– Прошу тебя, Тэлли! Характер твоего предка мог измениться под воздействием новой среды. Более могущественные силы могли поработать с ним в этом плане. В любом случае, единственная наша надежда заключается и том, что он обладает контрформулой и может нам ее передать. Дня этого мы должны попытаться искусственным образом воссоздать в мастерской те условия, при которых осуществилась первая передача.

Лицо Нормана перекосилось от острой боли. Он разжал руки и, поднеся к лицу, стал осматривать ладони. Трубка упала на пол. Он смотрел на большой волдырь, образовавшийся от горячей чашечки трубки. Затем, сомкнув руки перед собой - ладонь к ладони - и корчась от боли так, что это заставило Лафкадио содрогнуться, снова заговорил, но теперь уже совсем по-другому - с огромным напряжением выкрикивая слова:

– Слушайте, мы должны действовать немедленно, используя только то, что сможем быстро раздобыть. Каждый

* Два начала в китайской философии.

обязан слепо довериться мне. Тэлли, я знаю, ты больше не употребляешь ее, но все-таки сможешь достать "травки", настоящий размельченный лист? Хорошо, нам должно хватить двух или трех дюжин "косяков". Гори, я хочу, чтобы ты достал и принес текст этой самоусыпляющей болтовни, она очень эффективна. Нет, твоей памяти я не доверяю, и, кроме того, могут понадобиться копии. Лестер, если ты уже вполне убедился, что Гори не повредил твою ключицу своей бутылкой, иди вместе с ним и проследи, чтобы он пил большей частью кофе. На обратном пути купите несколько пучков чеснока, дюжину красных железнодорожных факелов и наменяйте побольше десятицентовых монет. Да, позвони своей спиритке и всеми правдами и неправдами добейся, чтобы она приехала сюда - ее таланты могут оказаться для нас бесценными. Лаф, прорвись на свой чердак и принеси светящейся краски и черные бархатные драпировки, которыми вы пользовались с твоим рыжебородым другом - да-да, я знаю об этой дружбе!
– когда увлекались черной магией. Саймон и я останемся в мастерской. Отлично, тогда...

Спазм исказил все его лицо, вены на лбу вздулись, руки судорожно дергались в некой борьбе - он сопротивлялся постороннему воздействию, которое грозило взять над ним верх. - Отлично, тогда - Р-румп-титти-титти-тум - ТО-РО-ПИ-ТЕСЬ! Спустя час мастерская напоминала объятую пожаром эвкалиптовую рощу. В тусклом свете, проникавшем сквозь кабалистически разрисованные драпировки на окнах и падавшем через застекленный люк на крыше, вырисовывались неясные очертания Саймона на самом верху лесов и пяти других интеллектуалов, прижавшихся к стене и усердно пыхтевших самокрутками. В их головах, полностью очищенных марихуаной от мыслей, все еще звучали последние, прочитанные сочным басом Лестера Флегиуса слова из принесенного Гори листка.